Первые шаги в упорядочении русского литературного языка на новой основе (А.Д. Кантемир, В.К. Тредиаковский). Дипломат — ученый — писатель Дипломатическая и публицистическая деятельность антиоха кантемира

Антиох Дмитриевич Кантемир родился 10 (21) сентября 1708 г. в Константинополе. По происхождению князь, широко и разносторонне образованный человек, русский поэт-сатирик, писатель, переводчик, выдающийся дипломат своего времени, известный деятель раннего русского Просвещения. Наиболее крупный русский поэт силлабической эпохи (до реформы Тредиаковского -- Ломоносова).

Младший сын молдавского господаря, известного ученого-энциклопедиста, писателя и историка, автора знаменитой «Оттоманской империи» князя Дмитрия Константиновича Кантемира и Кассандры Кантакузен. По матери он потомок византийских императоров.

В отличие от своего отца, князя Константина, отец Антиоха, князь Дмитрий, всецело посвятил себя мирной деятельности, не оправдывая воинственной своей фамилии (Кантемир означает либо родственник Тимура -- предки Кантемира признавали своим родоначальником самого Тамерлана, -- либо кровь-железо; в любом случае татарское происхождение фамилии Кантемир, несомненно).

Отец писателя Дмитрий Константинович во время войны России с Турцией заключил союз с Петром I, стремясь освободить свою страну от турецкого ига. Но Прутский поход 1711 года был неудачным, вследствие чего семья навсегда оставила солнечную Молдавию и переехала в Россию. Первое время после переселения в Россию, семья Кантемира жила в Харькове, а затем в курских и украинских поместьях, пожалованных Д. Кантемиру Петром I. В 1713 году старый князь переезжает с семьей в Москву. В 1719 году по приглашению царя Дмитрий Кантемир переселился в Петербург, и вслед за ним туда переезжает вскоре и вся его семья.

Стремясь втянуть Кантемира-отца в государственную деятельность, Петр I давал ему всевозможные поручения, а в 1721 году назначил членом Сената. И в доме отца и за пределами дома молодой Антиох Кантемир становится невольным наблюдателем придворной жизни. Образы сановных лиц, фаворитов и временщиков, которые позднее появятся в сатирах Кантемира, были живыми впечатлениями его юношеских лет. Антиох Кантемир получил блестящее разностороннее домашнее образование. Биографы Антиоха Дмитриевича упоминают о том, что он проходил обучение в Заиконоспасском училище, оговариваясь при этом, что ни дата поступления, ни срок пребывания в нем А. Кантемира неизвестны. Систематическое его обучение в Московской Славяно-греко-латинской академии может быть поставлено под сомнение, однако близкие связи его с академией, ее наставниками и учащимися вполне реальны. Известно, например, что в 1718 году, в возрасте десяти лет, Антиох Кантемир публично выступал в названной академии с похвальным словом Димитрию Фессалоникийскому, которое было произнесено им на греческом языке; а в возрасте 18 лет был избран в Академию Наук.

В 1722 году Дмитрий Кантемир, большой знаток жизни и быта восточных народов и восточных языков, сопровождает Петра I в знаменитый Персидский поход. Вместе с ними в этом походе принимал участие и 14-летний Антиох Кантемир.

Отзвуки впечатлений, вынесенных из длившегося около года Персидского похода, можно найти в ряде произведений А. Кантемира (первая редакция III сатиры, написанной на французском языке и посвященной г-же д"Эгийон мадригал и др.).

В августе 1723 года, на обратном пути из Персидского похода, скончался Дмитрий Кантемир, и вскоре после этого вся его семья переселяется из Петербурга в Москву.

Отец в духовном завещании отказал все свое имущество тому из своих сыновей, который проявит наибольшее расположение к научным занятиям, причём он имел в виду именно Антиоха, «в уме и науках от всех лучшего». Из четырех сыновей Д. Кантемира младший, Антиох, отличался наибольшими стремлениями и способностями к образованию. Антиох Дмитриевич прекрасно знал древние и современные иностранные языки (итальянский, греческий, латинский, английский и французский); античную, итальянскую, французскую, английскую и испанскую литературу. Его обширные знания поражали современников. Разносторонность Кантемира проявлялась в его интересе не только к гуманитарным наукам, искусству, музыке, но и к естественным циклу наук. В прошении, написанном 25 мая 1724 года на имя Петра I, 16-летний Антиох Кантемир перечислял науки, к которым он «имел немалую охоту» (история древняя и новая, география, юриспруденция, дисциплины, относящиеся к «стату политическому», математические науки и живопись), и для изучения их просил отпустить его в «окрестные государства». В этом юношеском заявлении Антиоха в полной мере отразилась твердость его характера, его непреодолимое стремление к образованию.

В связи с осуществлением начальных мероприятий Петра I по организации Академии наук в Петербурге у Кантемира появляется возможность усовершенствовать свое образование и без выезда за границу. Он проходит в Петербурге (1724--1725) недолговременный срок обучения. У профессора Бернулли берет он уроки математики, у Бильфингера -- физики, у Байера -- истории, у Гросса -- нравственной философии.

Еще до окончания своего обучения в Академии наук Антиох Кантемир поступает на военную службу, в лейб-гвардии Преображенский полк. В течение трех лет служит в звании нижнего чина и только в 1728 году получает первый офицерский чин -- поручика.

В открывшейся в 1725 г. Академии наук в Петербурге Кантемир слушал лекции по математике и физике. Его увлечение философией сказалось в переводе им на русский язык научно-популярного трактата французского писателя и ученого Фонтенеля «Разговоры о множестве миров», «богопротивной атеистической книжицы», как называли ее церковники, в которой защищалась гелиоцентрическая теория. Перевод был сделан в 1730 г. и передан Кантемиром перед отъездом за границу в Академию наук, но напечатан был только в 1740 г., а в 1756 г. - запрещен Синодом. Философские интересы Кантемира проявились и в более поздний период, когда в 1742 г. он написал оригинальный философский трактат «Письма о природе и человеке». Плеханов, рассматривая этот трактат в «Истории русской общественной мысли», признает заслуги Кантемира в постановке вопросов, которые будут «занимать русских просветителей до Чернышевского и Добролюбова включительно».

Начало литературной деятельности Кантемира относится ко второй половине 20-х годов: в это время он сочиняет не дошедшие до нас любовные песни, которые пользовались большой популярностью. Позднее Кантемир с осуждением отзывался о своих ранних опытах, считая, что его призвание - писать не любовные, а сатирические стихи.

Начало литературной деятельности Антиоха Кантемира проходит под непосредственным руководством Ивана Ильинского. Первый печатный «трудок» Антиоха Дмитриевича «Симфония на Псалтырь», о котором в авторском предисловии сказано, что он «сочинился аки бы сам собой за частое в священных псалмопениях упражнение», представляет собою свод стихов из псалмов Давида, расположенных в азбучно-тематическом порядке. Написанная в 1726 и изданная в 1727 году «Симфония на Псалтырь» к поэтическому творчеству Кантемира имеет самое непосредственное отношение, так как для своего времени Псалтырь была не только «богодухновенной», но и поэтической книгой. «Симфония на Псалтырь» -- первое печатное произведение Антиоха Кантемира, но не первый литературный труд его вообще, что подтверждается авторизованной рукописью мало известного перевода Антиоха Кантемира под названием «Господина философа Константина Манассиса Синопсис историческая», датированного 1725 годом. Хронику Манассии Кантемир переводил с латинского текста и только впоследствии, обратившись к греческому оригиналу, внес небольшие исправления в свой перевод. Язык этого перевода назван Кантемиром «славено-российским», и в переводе действительно господствуют морфологические и синтаксические нормы церковнославянского языка, чего нельзя сказать ни об одном из других произведений Кантемира.

К 1726--1728 годам следует отнести и работу А. Кантемира над переводом на русский язык четырех сатир Буало и написание оригинальных стихотворений «О жизни спокойной» и «На Зоила».

Ранние переводы А. Кантемира и его любовная лирика были лишь подготовительным этапом в творчестве поэта, первой пробой сил, выработкой языка и стиля, манеры изложения, собственного способа видения мира.

С 1729 года начинается период творческой зрелости поэта, когда он вполне сознательно сосредоточивает свое внимание почти исключительно на сатире и свое литературное творчество подчиняет воспитательным задачам. «Все, что я пишу, пишу по должности гражданина, отбивая все, что согражданам моим вредно быть может», - заявлял он. Осознание писательского дела как дела высокого, гражданско-патриотического стало, начиная с Кантемира, в России традицией, подготовленной историей предшествующей древнерусской культуры и письменности. В личности и творчестве Кантемира нашел отражение процесс отмирания старой средневеково-схоластической традиции.

Кантемир в своем творчестве осознает себя поэтом-гражданином. Как активный политический деятель, писатель-просветитель, он не может остаться в стороне, видя недостатки и пороки общества:

Одним словом, в сатирах хочу состарети,

А не писать мне нельзя: не могу стерпети.

(IV сатира, I ред.)

Первая сатира Кантемира «На хулящих учения. К уму своему» была написана в 1729 г. и, распространенная в списках, получила горячую поддержку со стороны Феофана Прокоповича.

Кантемир принимал участие в событиях, приведших к воцарению императрицы Анны Иоанновны. Но сторонники петровских преобразований вскоре разочаровались в её правлении: дело Петра продвигалось медленно, а в стране царил режим бироновщины.

Когда зашла речь о предоставлении политических прав дворянству, Кантемир решительно высказался за сохранение государственного строя, установленного Петром Великим. После смерти Петра I реакция пыталась помешать движению России по пути прогресса и просвещения. Желая активно вступиться за дело Петра, Антиох Кантемир примыкает к созданной Феофаном Прокоповичем «ученой дружине». Вместе со сподвижниками Петра он выступает против «затейки верховников», стремящихся в своих интересах ограничить власть императрицы Анны Иоанновны. Дружба с Феофаном Прокоповичем, его знания, ум и опыт оказали большое влияние на политическое и литературное развитие Кантемира. Феофан Прокопович следит за развитием творчества Кантемира, поощряет его, советует ему быть стойким и продолжать бичевать «нелюбящих ученой дружины». В литературном плане влияние Феофана Прокоповича сказалось в усовершенствовании техники силлабического стиха, в подчеркнутом влиянии к рифме, что не замедлило сказаться в сатирах Кантемира. В придворных кругах подозрительно относились к Антиоху Кантемиру. Ему было отказано в возможности получить в 1731 г. пост президента Академии наук, хотя трудно было найти более подходящую кандидатуру. Очевидно, именно литературная деятельность Кантемира-сатирика пришлась не ко двору. Кантемир не раз писал о трудности избранного им пути:

Есть о чем писать, - была б лишь к тому охота,

Было б кому работать - без конца работа!

А лучше век не писать, чем писать сатиру,

Что приводит в ненависть меня всему миру!

Так писал он в сатире «О опасности сатирических сочинений. К музе своей» (четвертая сатира), которая явилась своеобразным эстетическим кодексом автора. Там же он спрашивает Музу, не пора ли им перестать писать сатиры? Музо! не пора ли слог отменить твой грубый И сатир уж не писать? Многим те не любы, И ворчит уж не один, что, где нет мне дела, Там мешаюсь и кажу себя чресчур смела. Дальнейшие рассуждения Кантемира приводят его к мысли о том, то он должен писать сатиры, несмотря на ожидающие его неприятности, ибо эту необходимость подсказывает ему сама жизнь и высокое сознание нравственного долга писателя: Не могу никак хвалить, что хулы достойно - Всякому имя даю, какое пристойно, Не то в устах, что в сердце, иметь я не знаю: Свинью свиньей, а льва львом просто называю.

Хоть муза моя всем сплошь имать досаждати, Богат, нищ, весел, скорбен -- буду стихи ткати. Кантемир заключает эту сатиру тем, что сатиры могут не нравиться только дурным людям и глупцам, на которых нечего смотреть: Таким одним сатира наша быть противна Может; да их нечего щадить, и не дивна Мне любовь их, как и гнев их мне страшен мало. Просить у них не хочу, с ними не пристало Вестись, чтоб не почернеть, касаяся сажи; Вредить не могут те мне, пока в сильной стражи Нахожуся Матери отечества правой.

Требуя от литературы сближения с жизнью в смысле правдоподобия литературных произведений, сатирик выдвигал вместе с тем требование правдивости, выражения в литературе нравственной истины, социальной справедливости, понимаемых в духе просветительской идеологии XVIII века.

Враги Кантемира решили избавиться от смелого сатирика и предложили императрице «наградить» его, отправив резидентом посольства в Лондон. 1 января 1732 года Антиох Дмитриевич Кантемир выехал из России и 30 марта этого же года прибыл в Лондон. Начавшаяся с этого времени дипломатическая служба Кантемира продолжалась свыше 12 лет и прервалась лишь с его смертью.

Основные черты внешней политики, которую проводила Россия на протяжении всего XVIII века, были намечены Петром I. Еще при жизни Петра I в Западной Европе обозначилась коалиция враждебно расположенных к России держав, в которую входили Франция, Англия и Пруссия. В годы дипломатической службы Антиоха Кантемира антирусская политика названных держав, и в особенности Франции, отличалась особенной активностью. Франция делала напряженные усилия, с тем, чтобы создать антирусский блок из граничивших с Россией государств: Швеции, Польши и Турции. В сложившейся международной обстановке от русской дипломатии требовалась особая предусмотрительность и гибкость, уменье использовать существовавшие между западными державами противоречия. Кантемир как дипломат в полной мере обладал этими качествами.

Кантемир прилагает немало усилий для установления нормальных дипломатических отношений между Англией и Россией; он предпринимает, хотя и безуспешно, целый ряд шагов для того, чтобы добиться союза между обеими странами во время борьбы за польский престол в 1734 году; настойчиво хлопочет о признании английским правительством императорского титула за Анной Иоанновной, справедливо рассматривая эти хлопоты как борьбу за поддержание международного престижа русского государства. В 1735 году русское правительство сообщило своему резиденту в Лондоне о предосудительном поведении по отношению к России английского посла в Константинополе лорда Кинуля, и благодаря энергичному вмешательству в это дело Антиоха Кантемира английское правительство вынуждено было осудить поведение своего посла и отозвать его с дипломатического поста.

Больших усилий требовала от Антиоха Кантемира необходимость опровержения различных неприязненных, а то и просто клеветнических сведений о России, которые систематически распространялись иностранной прессой, а также различного рода международными авантюристами, состоявшими на службе у политических врагов России.

Служебные обязанности Антиоха Дмитриевича не ограничивались чисто дипломатической деятельностью. По поручению русского правительства ему приходилось подыскивать за границей разных специалистов, выполнять разнообразные поручения Санкт-Петербургской Академии наук, проявлять заботу в отношении русских людей, отправленных по разным делам за границу и оставленных там без всяких средств и внимания со стороны русского правительства, выполнять отдельные поручения русских сановников и т. д.

Несмотря на огромное количество служебных дел, А. Кантемир не прекращает в это время своей литературной деятельности. В Лондоне Кантемир упорно работает над переводом «Анакреонтовых песен»; он же занимается там переводом «Юстиновой истории», рассматривая его как «повод обогатить народ наш переводами древних списателей, греческих и латинских, которые всего лучше могут возбудить в нас охоту к наукам»;1 там же работает Кантемир и над не дошедшим до нас переводом научно-популярного сочинения «Разговоров о свете» итальянского писателя Франческо Альгаротти; перерабатывает написанные в России сатиры, и в 1738 году создает новую, VI сатиру.

За время своего пребывания в Лондоне Антиох Кантемир овладел английским языком и хорошо ознакомился с английской философской и общественной мыслью и литературой. Библиотека Кантемира насчитывала большое количество книг с произведениями Т. Мора, Ньютона, Локка, Гоббса, Мильтона, Попа, Свифта, Адиссона, Стиля и других выдающихся английских философов, ученых и писателей.2

Знакомство Антиоха Кантемира с английским историком Н. Тиндалем, который перевел на английский язык и в 1734 году издал в Лондоне «Историю Оттоманской империи» Д. Кантемира, свидетельствует о том, что с английскими учеными и писателями у Кантемира были и непосредственные личные связи.

В середине 1737 года Кантемир получил от своего правительства предложение вступить в переговоры с французским послом в Лондоне Камбисом с целью восстановления дипломатических отношений России с Францией, прерванных в связи с польской войной. В результате успешного завершения названных переговоров Антиоха Кантемир был пожалован от русского правительства в камергеры и со степенью полномочного министра был назначен русским посланником в Париже, куда прибыл в сентябре 1738 года.

Помимо трудностей внешнеполитического характера, дипломатическая деятельность А. Кантемира встречала также ряд затруднений, создававшихся русским правительством и коллегией иностранных дел. Ведавший при Анне Иоанновне делами названной коллегии А. И. Остерман отказывал А. Кантемиру в самых минимальных средствах, требовавшихся русскому посольству в Париже для ознакомления с политическим состоянием Европы, для борьбы с враждебной информацией о России и т. д. Тяжелое материальное положение А. Кантемира не изменилось и после того, как с воцарением Елизаветы Петровны делами коллегии иностранных дел стал ведать князь А. М. Черкасский, ни после смерти последнего (1742), когда управление коллегией перешло в руки А. Бестужева.

Но даже и в этих условиях дипломатическая деятельность Кантемира была исключительно эффективной. Его тонкий ум, превосходная осведомленность в вопросах международной политики и хорошее знание особенностей французской жизни нередко обеспечивали успех его дипломатической, деятельности, направленной на укрепление международного престижа России.

Антиох Кантемир с глубоким уважением относился к лучшим достижениям французского гения в области культуры и литературы. Задолго до своего отъезда за границу он изучал французских классиков, упражнялся в переводах с французского языка, следил за развитием французской литературы.

В Лондоне, а затем в Париже, куда его привели переговоры с французским правительством, способствовавшие восстановлению отношений России с Францией, Кантемир проявил себя блестящим дипломатом, дальновидным и инициативным, оказав и деятельностью своей, и личностью немалые услуги России. Европейская образованность, дипломатическая проницательность, сочетавшаяся с прямодушием, благородство облика и глубина натуры - все привлекало в нем. В Кантемире видели представителя дворянской интеллигенции новой России, и это не могло не способствовать признанию «России молодой». Посланником в Париже Кантемир пробыл с 1738 по 1744 гг., так и не сумев вернуться на родину. В Париже Кантемир близко познакомился с философом-просветителем Б. Фонтенелем, драматургом Нивелем де Лашоссе, математиком Мопертюи, Монтескье (он перевел знаменитую сатиру Монтескье «Персидские письма»). Переписывался Кантемир и с Вольтером. Пребывание Антиоха Кантемира во Франции оказало сильное воздействие на развитие русской темы во французской литературе. В этом отношении показательны связи русского писателя-просветителя с французским драматургом Пьером Мораном, Дидро, Мерсье и Ретиф де ла Бретоном.

Роль посредника в сношениях между Санкт-Петербургской и Парижской Академиями наук, которую добровольно взял на себя Антиох Кантемир, способствовала возникновению его связей с парижской ученой средой.

Несмотря на свои глубокие связи с мировой культурой и длительное пребывание за пределами своей родины, А. Кантемир, как писатель и просветитель, не растворялся в инонациональной культурной стихии. Занятиям русской литературой, в которых он видел свой гражданский долг, А. Кантемир отдавал почти весь свой досуг и свободное время. Он настойчиво добивался издания своих произведений в России, однако его намерение не встретило поддержки в официальных сферах. Предосторожности ради писатель вынужден был неоднократно заявлять о том, что на литературный труд ему «только лишные часы употреблять дозволено». Трагедия писателя, насильственно лишенного общения со своими читателями, которую переживал Кантемир, нашла яркое выражение в его стихотворении «К стихам своим» (1743). Для того чтобы даже в таких тяжелых условиях продолжать свой поэтический труд, необходимы были не только чувство неразрывной связи с русской культурой, но и непоколебимая вера в ее великую судьбу.

Отдавая за границей все свободное время поэзии, Кантемир первым перевел на русский язык оды Анакреонта, послания Горация, напечатанные в 1744 г., которые Кантемир снабдил подробными примечаниями. Для Кантемира характерна филологическая широта интересов. Он сопровождает комментариями и свои оригинальные произведения, объясняя термины, сообщая множество сведений из истории, философии, мифологии, географии и т.д., проявляет на протяжении всей литературной деятельности серьезный интерес к стихосложению, к языку своих сатир. До 1732 Кантемир написал также несколько басен «Огонь и восковой болван», «Верблюд и лисица» и др., критикующих современное социальное зло. Но основное литературное наследие Кантемира - написанные им девять сатир, в которых проявилась одна из основных национальных особенностей русского классицизма - сатирико-обличительная тенденция, подхваченная и продолженная последующими русскими писателями-просветителями Сумароковым, Фонвизиным, Новиковым, Крыловым.

Первые пять сатир («На хулящих учения. К уму своему», «На зависть и гордость дворян злонравных. Филарет и Евгений», «О разбитой страстей человеческих. К архиепископу Новгородскому», «О опасности сатирических сочинений. К музе своей», «На человеческие злонравия вообще. Сатир и Пернерг») написаны Кантемиром до отъезда за границу в 1729 - 1732 гг. и неоднократно впоследствии подвергались им литературной обработке. Три сатиры («О истинном блаженстве», «О воспитании. К князю Никите Юрьевичу Трубецкому», «На бесстыдную нахальчивость») - написаны в 1738 - 1739 гг. Кантемиру принадлежит еще одна сатира, которая в его собрании сочинений обозначена девятой. Она называется «На состояние сего света. К солнцу». Время ее создания, согласно примечанию к ней самого Кантемира, относится к июлю 1738 г.

Все сатиры Кантемира имеют двойное заглавие. Второе заглавие раскрывает основной замысел автора и определяет композицию сатир. Все сатиры его построены по одному принципу. Сатира начинается с обращения (к уму своему, к музе, к солнцу, к Филарету и т.д.), которое довольно абстрактно, но оно придает сатире характер непринужденной беседы. Далее следует основная часть - сатирические портреты, которые раскрывают сущность заглавия и основного замысла автора - дать сатирическое изображение «хулящих учение» (в первой сатире), «дворян злонравных» (во второй) и т.д. Заключительная часть сатир - авторские рассуждения, в которых излагаются положительные взгляды автора.

Построению сатир Кантемир учился у Буало, но сатирические портреты взяты им из русской жизни, и в этом общественное значение сатир Кантемира. Одной из сильных сторон сатир Кантемира является язык, которым они написаны. Кантемир упорно работал над словом, подвергая неоднократной переработке свои произведения, создавая новые литературные редакции, и стремился к тому, чтобы слово было простым, ясным, соответствующим содержанию. В языке сатир Кантемира мало славянизмов, он часто обращается к просторечию, к пословицам и поговоркам. Первая сатира «На хулящих учение…» носила ярко выраженный антиклерикальный характер и была направлена против партии церковников Стефана Яворского, Григория Дашкова, стремившихся снова установить патриаршество и допетровские порядки. Она резко обличала и реакционное дворянство. Кантемир выступал в защиту наук, просвещения и хотя его рассуждения носили общий, несколько абстрактный характер, тем не менее они были вызваны русской действительностью и обращены к ней. Он верил, что от развития просвещения зависит государственный прогресс и исправление нравов. Он пишет о трудном пути писателя-сатирика. В обращении к уму своему он советует не заниматься литературным трудом, ибо этот путь, который проторили музы (9 босых сестер), стал неприятен и труден. Кантемир горько сетует на бедственное положение науки в настоящий момент: Гордость, леность, богатство -- мудрость одолело, Невежество знание уж местом посело; То под митрой гордится, в шитом платье ходит, Оно за красным сукном судит, полки водит. Наука ободрана, в лоскутах обшита, Из всех знатнейших домов с ругательством сбита;

Знаться с нею не хотят, бегут ея дружбы, Как, страдавши на море, корабельной службы. Резкими сатирическими чертами рисует Кантемир портреты противников просвещения. Ханжа Критон - первый хулитель. Он - типичный представитель невежественного и алчного духовенства. Не только нравственные, но прежде всего экономические мотивы побуждают его быть недовольным распространением наук, в результате чего стали считать, что духовенству «поместья и вотчины весьма не пристали». Списан с натуры и портрет епископа, «подлинником» для которого послужил непримиримый враг «ученой дружины» Георгий Дашков. Во многих сатирах Кантемиром изображаются корыстолюбивые и невежественные церковники как опасные враги просвещения.

Епископом хочешь быть - уберися в рясу,

Сверх той тело с гордостью риза полосата

Пусть прикроет; повесь цепь на шею от злата,

Клобуком покрой главу, брюхо - бородою,

Клюку пышно повели - везти пред тобою;

В карете раздувшися, когда сердце с гневу

Трещит, всех благословлять нудь праву и леву.

Должен архипастырем всяк тя в сих познати

Знаках, благоговейно отцом называти.

Что в науке? что с нее пользы церкви будет?

Иной, пиша проповедь, выпись позабудет,

От чего доходам вред; а в них церкви права

Лучшие основаны, и вся церкви слава.

Характерно, что в примечаниях к первой сатире Кантемир сам указал на прототип епископа, которым послужил глава церковной реакции Георгий Дашков.

В портретной галерее выступает и тупой невежда дворянин Силван. И он хулит науки, считая, что дворянину наукой заниматься непристойно, в ней нет и никакой материальной пользы, зачем «трудиться в том, с чего вдруг карман не толстеет».

Силван другую вину наукам находит.

"Учение, - говорит, - нам голод наводит;

Живали мы преж сего, не зная латыне,

Гораздо обильнее, чем мы живем ныне;

Гораздо в невежестве больше хлеба жали;

Переняв чужой язык, свой хлеб потеряли.

Буде речь моя слаба, буде нет в ней чину,

Ни связи, - должно ль о том тужить дворянину?

Праздный гуляка Лука, фат и щеголь Медор считают науку помехой:

Крушиться над книгою и повреждать очи?

Не лучше ли с кубком дни прогулять и ночи?

Кантемир вводит в список «не друзей» науки и церковников, и судий, умеющих только «крепить приговоры», и невежественных военных. Уже в первой сатире Кантемир борется с поверхностным, внешним подражанием западноевропейской культуре: перениманием европейских манер, погоней за модой, внешним лоском.

Имена Критона, Силвана, Медора условны, но созданные Кантемиром абстрактно-обобщенные образы несут в себе черты подлинных современников сатирика. Эта реальная действительность, к которой обращается Кантемир, дала возможность Белинскому писать, что он первым из русских писателей «по какому-то счастливому инстинкту свел поэзию с жизнью». Но хотя Кантемир и «свел поэзию с жизнью», все же он не изменил рационалистической природы поэзии и судил о жизни, основываясь на отвлеченных понятиях о добродетели и нравственности.

Следует отметить, что первая сатира, как и все пять первых сатир, впоследствии была переписана автором. Через 13 лет, автор повзрослевший, более ответственный и сдержанный убирает «особо острые углы». Теперь, автор считает недопустимым свои прежние весьма суровые упреки. До наших дней сохранились обе версии написанного, и читатель может сравнить их.

Например, в более поздней редакции нельзя увидеть таких строчек: Противно учение, творец немил, чаю, Когда чту книгу кому -- говорит: скучаю! Нет, в новой редакции и этих строк: Под видом смирения зависть преглубока, Да цветет в сердце к власти охота жестока. Юный Кантемир писал свою сатиру более отдаваясь чувству, порыву, писал с конкретных прототипов, не боясь последствий. Более мудрый Кантемир, редактировал свой труд более умом, нежели сердцем. Он стал осмотрительнее, осторожнее в своих высказываниях. Он сделал своих персонажей более условными. От этого, по моему мнению, редактированная сатира потеряла долю искренности. Я считаю более удачным именно первоначальный вариант. Спустя два месяца после сатиры «На хулящих учение…» была написана вторая сатира Кантемира «На зависть и гордость дворян злонравных», имеющая подзаголовок «Филарет и Евгений». В этой сатире была впервые высказана мысль о природном равенстве людей, мысль, характерная для эпохи Просвещения.

Сатира «Филарет и Евгений» была также направлена против врагов петровских реформ, против представителей родовой аристократии, недовольных возвышением в новое время людей незнатных, но способных.

Эта сатира важна социальностью своего содержания. Кантемир первым в русской поэзии ставит знаменитый впоследствии вопрос о благородстве рождения и благородстве заслуг. Знатный должен оправдать свое происхождение заслугами. К такому выводу приходит сатирик, отстаивая петровскую точку зрения на дворянство. Петр I хотел примером и принуждением заставить дворянских и боярских сынков трудиться на пользу России. Этому должно было послужить одно из важных мероприятий Петра - установление «Табели о рангах», отменяющих дворянские и боярские привилегии и воздающих по заслугам перед государством, независимо от сословной принадлежности. Сатира построена в форме диалога Филарета (любящего добродетель) и Евгения (благородного). Евгений перечислят заслуги своих предков, считая, что они дают ему право на занимание главных должностей в государстве.

Знатны уж предки мои были в царство Ольги

И с тех времен по сих пор в углу не сидели -

Государства лучшими чинами владели.

Рассмотри гербовники, грамот виды раэны,

Книгу родословную, записки приказны:

С прадедова прадеда, чтоб начать поближе,

Думного, наместника никто не был ниже;

Искусны в миру, в войне рассудно и смело

Вершили ружьем, умом не одно те дело.

Взгляни на пространные стены нашей салы -

Увидишь, как рвали строй, как ломали валы.

В суде чисты руки их: помнит челобитчик

Милость их, и помнит злу остуду обидчик.

Адам дворян не родил, но одно с двух чадо

Его сад копал, другой пас блеюще стадо;

Ное в ковчеге с собой спас все себе равных

Простых земледетелей, нравами лишь славных;

От них мы все сплошь пошли, один поранее

Оставя дудку, соху, другой - попозднее.

Так родовой аристократ Кантемир отстаивал и утверждал естественное равенство людей и права разума и личных достоинств человека. Кантемир защищает умных и способных людей независимо от их социального происхождения. Социально-обличительный характер носит и резкая критика Кантемиром жестокости помещиков-крепостников:

… Каменный душою,

Бьешь холопа до крови, что махнул рукою

Вместо правой левою (зверям лишь прилична

Жадность крови; плоть в слуге твоем однолична.

Кантемир, конечно, далек от мысли об освобождении крестьян, но эта резкая критика в адрес жестоких помещиков, прозвучавшая впервые, свидетельствует о глубоком гуманизме писателя и подтверждает справедливость слов Белинского, который в 1845 г. в статье о Кантемире писал, что наша литература, даже в самом начале ее, была провозвестницей для общества всех благородных чувств, всех высоких понятий. Требование гуманного отношения помещика к крепостным звучит и в пятой сатире Кантемира (первоначальная редакция), в которой изображен крестьянин, мечтающий о солдатчине в надежде избавиться от крепостного гнета. Однако и солдатская жизнь крестьянина настолько тяжела, что он с удовольствием вспоминает свою прежнюю жизнь, идеализируя ее. И в этой сатире Кантемир выступает как просветитель, сочувствуя крестьянской доле, но он далек от того, чтобы посягать на самый институт крепостничества.

В сатирах Кантемира выступают и идеальные образы государственных деятелей. В сатире «Филарет и Евгений» он перечисляет свойства, которыми такой деятель должен обладать: ум проницательный, изощренный наукой, бескорыстие, он должен быть «отцом невинного народа». В ряде сатир проступает и облик самого сатирика - человека благородного, исполненного передовых идейных устремлений своего времени.

Однако идеалы Кантемира далеки от того, что он находит в дворянско-бюрократическом обществе. «Смеюсь в стихах, а в сердце о злонравных плачу». В этих словах Кантемира тот смех сквозь слезы, который явился предтечей гоголевского смеха. Недаром эту преемственность сатиры ощущал и Гоголь, который в статье 1846 г. «В чем же, наконец, существо русской поэзии и в чем ее особенность» подчеркивал значение сатирической деятельности Кантемира в русской литературе.

Кантемир - мастер сатирического портрета. Портреты, созданные им, отличаются меткостью речевых характеристик, умелым использованием яркой, запоминающейся детали. Перед нами проходят: невежественное и алчное духовенство, порочное дворянство, корыстное и воровское купечество; сатирик обличает взяточничество судей, щегольство и праздность дворян.

Связь с русской действительностью, создание обобщенных образов, которые, правда, носят абстрактный характер, но порождены реальной русской жизнью, - в этом огромная заслуга Кантемира-сатирика. В литературном отношении сатиры Кантемира связаны с сатирами Горация, Ювенала, Буало. На эту связь не раз указывал сам Кантемир.

Из сатир Кантемира, написанных за границей, большой интерес представляет седьмая сатира - «О воспитании», высокую оценку которой дал в своей статье Белинский. В этой сатире Кантемир высказал глубоко гуманные мысли о воспитании детей, о значении нравственного примера родителей.

Напрасно охрип бы я, доводя доводом,

Что ум в людях не растет месяцем и годом;

Что хотя искус дает разуму подпору,

И искус можно достать лише в поздню пору,

Однак как время того, кто не примечает

Причины дел, учинить искусным не знает,

Так прилежность сильна дать искус в малы лета.

Презренны слова мои будут без ответа,

И свет, почти весь упрям, всегда верить станет,

Что старик трех молодых разумом потянет.

Кантемиру были знакомы передовые педагогические идеи Локка. Считая, как и Локк, что воспитание надо начинать с младенческого возраста, Кантемир полемизирует с ним по поводу необходимости использовать страх как способ воспитания. «Ласковость больше в один час детей исправит, чем суровость в целый год». И утверждает, что «пример наставления всякого сильнее».

В сатире высказано столько здравых и гуманных понятий, что она «стоила бы и теперь быть напечатанною золотыми буквами и не худо было бы, если бы вступавшие в брак предварительно заучивали ее наизусть» - так писал Белинский спустя сто с лишним лет.

Одной из сильных сторон сатир Кантемира является язык, которым они написаны. Кантемир упорно работал над словом, подвергая неоднократной переработке свои произведения, создавая новые литературные редакции. Н стремился к тому, чтобы слово было простым, ясным, соответствующим содержанию. В языке сатир Кантемира мало славянизмов, он часто обращается к просторечию, к пословицам и поговоркам.

Гражданский пафос сатир Кантемира, стремление к «голой правде», к простоте и ясности языка, осознание им воспитательной роли слова дали возможность Белинскому высоко оценить творчество сатирика. Белинский писал: «В сатирах Кантемира говорится о том, что у всех было перед глазами, и говорится не только русским языком, но и русским умом».

Говоря о литературной форме сатир Кантемира, следует отметить сложность синтаксиса, отличающегося обилием переносов и инверсий, правомерность которых, вопреки поэтике Буало, отстаивал Кантемир, считавший перенос средством «украшения» стиха. Однако заимствованный у латинских сатириков перенос, как и частые инверсии, затруднял понимание смысла и требовал дополнительных разъяснений. Архаичным оставался и стих сатир Кантемира, который не соответствовал новому содержанию. До Кантемира доходили лишь отрывочные известия о русской литературной жизни. Вероятно, еще будучи в Лондоне, он получил и прочитал напечатанный в 1735 году в Петербурге «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» В.К. Тредиаковского, представлявший собой первую попытку введения в русское стихосложение тонической системы. «Новый способ» не был оценен по достоинству Кантемиром. Позиция, занятая А. Кантемиром по отношению к «Трактату» Тредиаковского, объяснялась отчасти также оторванностью Кантемира от русской литературной среды и жизни. Русские отклики на предложенную Тредиаковским реформу стихосложения, в том числе и смелое выступление в защиту тонического стихосложения Ломоносова, по всей вероятности остались неизвестны Кантемиру.

Предложенная Тредиаковским реформа русского стихосложения, отвергнутая Кантемиром как целое, поставила, однако, перед ним вопрос об упорядочении его собственного стиха. Стихи Кантемира, написанные им за границей, построены по новому принципу. Кантемир считал его настолько важным приобретением, что решил переработать в соответствии с ним все ранее написанные сатиры.

В своем «Письме Харитона Макентина к приятелю», которое явилось ответом на «Новый способ» Тредиаковского, Кантемир обнаружил большие познания и огромный интерес к вопросам теории поэзии. Кантемир выступает в своем рассуждении сторонником простоты и ясности поэтического слова, решительно порывая тем самым с традициями русского силлабического стихосложения XVII века. Большое значение и в теории и в поэтической практике придавал Кантемир звуковой стороне стиха, и не случайно в VIII сатире он выразил свое отвращение к «бесплодному звуку» в стихе, затемняющему «дело».

Между первой и второй (заграничной) редакциями первых пяти сатир Кантемира существовали еще и промежуточные редакции, свидетельствующие об исключительном упорстве, которое проявлял автор в совершенствовании названных сатир. Доработка преследовала цели не только ритмического упорядочения сатир, но и повышения их художественных достоинств. Этого улучшения Кантемир добивался путем устранения прямых заимствований из Горация и Буало и ослабления элементов подражательности. Перерабатывая сатиры, Кантемир стремился придать им вполне национальный русский характер.

Перерабатывая свои ранние сатиры с целью подготовки их к изданию, Кантемир в отдельных случаях снимал довольно острые намеки на видных сановников и церковников 30-х годов, так как эти намеки, имевшие общественно-политическую актуальность для своего времени, в 40-е годы XVIII века потеряли свое былое значение. Первые сатиры Кантемира в их первоначальной редакции были рассчитаны на их полулегальное, рукописное распространение, тогда как вторая редакция сатир предполагала их издание и связанное с этим неизбежное прохождение через «цензуру» императрицы Елизаветы Петровны.

Будучи приверженцем дела Петра и пропагандистом его идей, Кантемир делает Петра героем своей поэмы «Петрида, или Описание стихотворное смерти Петра Великого», но написана им была только одна песня. Поэма осталась незаконченной. Кантемир сам понял, что он прирожденный сатирик, и к жанру поэм больше не возвращался.

Историко-литературное значение Кантемира прежде всего состоит в том, что он явился основоположником реально-сатирического направления в русской литературе. Осознавая значение деятельности Кантемира, Белинский с него начинает историю светской русской литературы XVIII в.: «…русская поэзия при самом начале своем потекла, если можно так выразиться, двумя параллельными друг другу руслами, которые чем далее, тем чаще сливались в один поток, разбегаясь после опять на два до тех пор, пока в наше время не составили одного целого, натуральную школу». И далее: «В лице Кантемира русская поэзия обнаружила стремление к действительности, жизни, как она есть, основала свою силу на верности натуре. В лице Ломоносова она обнаружила стремление к идеалу, поняла себя как оракула жизни высшей, выспренней, как глашатая всего высокого и великого».

Признавая правомерность существования обоих направлений, Белинский высказывается в пользу течения, возглавляемого Кантемиром: «Манера, с какою Кантемир взялся за дело, утверждает за первым направлением преимущество истины и реальности».

К творчеству Кантемира до Белинского обращались В.А. Жуковский, поместивший в 1810 г. в «Вестнике Европы» статью «О сатире и сатирах Кантемира», К.Н. Батюшкова, посвятивший ему статью «Вечер у Кантемира», в которой раскрывается глубоко гуманный облик писателя, исполненного веры в будущее России и народа русского.

В начале 1743 года Антиох Кантемир предпринял новую и последнюю попытку издать свои сатиры. В тщательно изготовленную им для этой цели рукопись вошло восемь сатир (пять ранних, в переработанном виде, и три, написанные за границей). Характерно, что в рукопись, приготовленную для издания самим Кантемиром, «девятая сатира» не была включена. Впервые она была опубликована Н. С. Тихонравовым в 1858 году.

В марте 1743 года, пользуясь приездом в Париж связанного с русским двором Ефимовского, Кантемир отправил через него M.Л. Воронцову рукопись своих сатир, а также рукописи с переводами «Анакреонтовых песен» и «Юстиновой истории». Кантемир был мало уверен в удачном исходе своего замысла и поэтому в письме к Воронцову от 24 марта (4 апреля) 1743 года, заявляя о своем желании увидеть сатиры напечатанными при Санкт-Петербургской Академии наук, предусмотрительно просил в случае задержки с изданием «дозволить князь Никите Юрьевичу Трубецкому переписать книгу сатир моих». На дружеское участие Трубецкого возлагал писатель последнюю надежду, -- надежду на рукописное распространение своих произведений.

Предпринять явно нереальную попытку издания сатир в Петербурге заставляли Кантемира крайние обстоятельства. Болезнь желудка, которой писатель начал страдать с 1740 года, прогрессировала, и советы наилучших парижских врачей не помогали делу. С каждым днем все более и более теряя надежду на выздоровление, писатель торопился подвести итоги своей литературной деятельности.

Из произведений А. Кантемира при его жизни были напечатаны только упомянутые выше «Симфония на Псалтырь» и перевод «Разговоров о множестве миров» Фонтенеля. Объединенные в одну книгу «Письмо Харитона Макентина к приятелю о сложении стихов русских» и перевод первых десяти «Посланий» Горация были изданы Санкт-Петербургской Академией наук в 1744 году, однако уже после смерти Кантемира и без обозначения его имени на книге.

В самом начале 1744 года по совету врачей он пытается совершить поездку в Италию с целью «перемены воздуха» и в связи с этим обращается с соответствующим прошением к русскому двору. Разрешение последовало только 14 февраля 1744 года. К моменту его получения больной был настолько слаб, что не мог им воспользоваться, тем более что в выдаче необходимых для поездки в Италию средств ему было отказано. Но, даже и сраженный смертельным недугом, Кантемир не прервал своих ученых и и литературных занятий. С помощью Гуаско он переводит свои сатиры на итальянский язык и, вопреки советам врачей, усиленно занимается чтением. При жизни Кантемир так и не увидел свои сатиры изданными. Он неоднократно предпринимал попытки издать их в России, мечтая увидеть их напечатанными на родине. Но все его усилия оказались напрасными.

Впервые сатиры Кантемира были изданы в 1749 г. в Лондоне. Прозаический перевод на французский язык был сделан другом и первым биографом Кантемира аббатом Гуаско. В 1750 г. издание было повторено, а в 1752 г. с лондонского издания был сделан перевод на немецкий язык, и сатиры были изданы в Берлине.

На родине сатиры Кантемира были известны в рукописях (особенное распространение получила первая сатира), а издание было предпринято лишь в 1762 году, через 18 лет после смерти Кантемира, в результате наступившего после смерти императрицы Елизаветы Петровны ослабления церковной реакции. Характерно, что переиздание сатир Кантемира встречало трудности и в XIX столетии. Следующее после 1762 г. издание сатир было предпринято в 1836 г., а в 1851 г. для издания сочинений Кантемира потребовалось разрешение самого царя, который вынес следующее решение: «По моему мнению, сочинений Кантемира ни в каком отношении нет пользы перепечатывать».

Первое научное издание сочинений, писем и избранных переводов А.Д. Кантемира, куда вошел ряд ранее неизвестных сочинений писателя, было подготовлено П.А. Ефремовым и В.Я. Стоюниным и напечатано в двух томах в 1867--1868 году.

Сатиры А. Кантемира способствовали формированию реалистических и сатирических элементов поэзии Г.Р. Державина. Свое отношение к творчеству первого русского поэта-сатирика Державин выразил в 1777 году в следующей надписи к его портрету:

Старинный слог его достоинств не умалит. Порок! не подходи: сей взор тебя ужалит.

В творчестве Кантемира Державин наследовал не только его обличительный пафос, но и «забавный слог», уменье сочетать сатирический гнев с переходящим в иронию и улыбку юмором.

Законным преемником лучших традиций сатиры Кантемира был Фонвизин. В обличении крепостнических нравов русского дворянства, в художественном обобщении русской действительности Фонвизин сделал значительный шаг вперед сравнительно с Кантемиром. Тем не менее, лучшие произведения Фонвизина -- комедии «Бригадир» и «Недоросль» -- близки творчеству Кантемира в целом и в особенности его сатире «О воспитании» как своей темой и проблематикой, так и приемами изображения и особенностями своего языка.

Несмотря на отсутствие документальных данных, есть основания предполагать, что в формировании мировоззрения самого выдающегося представителя русской революционной общественной мысли XVIII века, А. Н. Радищева, творчество Кантемира тоже сыграло далеко не последнюю роль.

Не потеряли своего значения сатиры Кантемира и для литературного движения начала XIX века. Об этом свидетельствуют отзывы о Кантемире В.А. Жуковского, К.Ф. Рылеева, А.А. Бестужева, КН. Батюшкова, Н.И. Гнедича и других писателей.

Творчество А. Кантемира имело огромное значение для развития не только русской поэзии, но и прозы. Журналы Н.И. Новикова и русская сатирическая журналистика вообще своим развитием были обязаны во многом сатире А.Д. Кантемира. Восхищенные отзывы о Кантемире мы встречаем у M.H. Муравьева, И.И. Дмитриева, В.В. Капниста, H.M. Карамзина и многих других деятелей русской литературы XVIII века.

Остроумная сатира Кантемира была по достоинству оценена Грибоедовым. В изображении нравов и быта старой патриархальной Москвы, с одной стороны, и в обличительных речах Чацкого -- с другой, Грибоедов следовал традициям Кантемира, впервые изобразившего и изобличившего варварскую и пораженную умственной спячкой, упрямую московскую старину.

Творчество Кантемира привлекало к себе внимание Пушкина. В статье «О ничтожестве литературы русской» (1834) великий поэт с уважением упомянул имя «сына молдавского господаря» А.Д. Кантемира рядом с именем «сына холмогорского рыбака» М В. Ломоносова.

Из всех русских писателей XIX века, пожалуй, самым внимательным читателем Кантемира был Гоголь. В 1836 году он приветствовал издание сочинений Кантемира, предпринятое Д. Толстым, Есиповым и Языковым; в 1846 году в статье «В чем же, наконец, сущность русской поэзии» Гоголь подчеркнул важную роль Кантемира в развитии сатирического направления в русской литературе.

Изучение биографии А.Д. Кантемира оказалось в положении еще белее печальном, чем приведение в известность его сочинений. Многочисленные материалы, характеризующие деятельность А.Кантемира за последние 12 лет его жизни, находились в малодоступных для исследователей зарубежных архивах. Многие материалы этого же рода оказались в самых различных отечественных архивах и в руках частных лиц. На протяжении многих десятилетий единственным источником сведений о жизни А.Д. Кантемира была биография его, напечатанная в 1749 году в качестве вступления к изданию французского перевода сатир Кантемира и написанная близким знакомым писателя Октавианом Гуаско. Научное изучение биографии А.Д. Кантемира возникло лишь в конце прошлого века (работы В.Я. Стоюнина, И.И. Шимко, Л.Н. Майкова и В.Н. Александренко).

Сатиры Кантемира не утратили своего интереса и по сей день. В каждой из них видна личность Кантемира, человека гуманного, умного, запечатлевшего в своих произведениях нравы и людей своего времени, публициста и просветителя, боровшегося силой отрицательного примера за просвещение России, за ее будущее. И прав был Белинский, который в 1845 г. писал, что «развернуть изредка старика Кантемира и прочесть какую-нибудь из его сатир есть истинное блаженство».

21 марта (1 апреля) Кантемиром было составлено духовное завещание, в котором он распорядился своим имуществом и завещал похоронить себя «в Греческом монастыре в Москве без всякой церемонии ночью».

Горячий патриот своей Родины, Кантемир умер в Париже в возрасте 35 с половиной лет, успев осуществить только небольшую часть своих жизненных и литературных планов, и погребен, согласно завещанию, в Московском Никольском греческом монастыре. После длительных проволочек лишь в сентябре 1745 года стараниями родных и за их счет останки князя Кантемира были доставлены в Петербург, а затем в Москву. Ныне места его захоронения не существует, так как в 30-е годы XX века монастырь был взорван, а его прах никто не выкупил (в отличие от праха его отца, Димитрия Кантемира, который выкупило в 1936 году румынское правительство).

За время, отделяющее нас от Кантемира, русская литература прошла огромнейший и богатейший путь развития, выдвинула значительное количество гениальных авторов и выдающихся талантов, получивших всемирное признание и славу. Сыграв свою историческую роль, творчество А. Кантемира, писателя, который «первый на Руси свел поэзию с жизнью», утратило с течением времени значение фактора, непосредственно формирующего эстетические вкусы и литературное сознание. И, тем не менее, мимо творчества Кантемира не может пройти равнодушно тот, кого интересует история лучших традиций русской литературы.

13 февраля 2004 года в Санкт-Петербурге, во дворе здания филологического факультета СПбГУ был открыт подаренный городу Молдавией бюст Кантемира - одного из девяти первых студентов Академического университета. Подтвердились слова В.Г. Белинского: Кантемир «своими стихами воздвиг себе маленький, скромный, но, тем не менее, бессмертный памятник».

Антиох Кантемир является одним из героев исторического романа Валентина Пикуля «Слово и Дело».

В 2008 году в Молдове были выпущены:

Серебряная монета Молдовы с чеканным портретом Антиоха Кантемира;

Почтовая марка Молдовы с портретом Антиоха Кантемира

кантемир литературный сатира дипломатический

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Белинский В.Г. Издательство Академии Наук СССР. (Серия: В.Г. Белинский. Полное собрание сочинений), т.8, 1953 г.
2. Гершкович З.И. К биографии А.Д. Кантемира. XVIII век. Сборник. Выпуск 3. Изд-во АН СССР. М.; Л., 1958.
3. Кантемир А.Д. Собрание стихотворений. Вступительная статья Ф.Я. Приймы. Подготовка текста и примечания З.И. Гершковича./ Библиотека поэта/. Второе изд-ие. Л., "Советский писатель", 1956
4. Лебедева О.Б. История русской литературы XVIII века. М.; «Высшая школа», 2003 г
5. Минералов Ю.И. История русской литературы XVIII века. Высшая школа, 2007
6. Пигарев К.В., Г.М. Фридлендер. Кантемир. (История всемирной литературы. - Т. 5. - М., 1988.
7. Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000.
8. Сементковский Р.И. Антиох Кантемир. Его жизнь и литературная деятельность. Биографический очерк Р.И. Сементковского. (ЖЗЛ. Биографическая библиотека Ф. Павленкова) http// www.likebook.ru
9. Сухарева О.В. Кто был кто в России от Петра I до Павла I, Москва, 2005
10. Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. В 2-х кн. Москва, Изд-во "АСТ-ЛТД"1997 г.
11. Электронные публикации Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН

к среде высшей молдавской знати: еще в конце XVII века дед Антиоха, Константин Кантемир, получил от турецкого султана в управление Молдавию с титулом господаря.

Сын Константина, Дмитрий Кантемир, отец писателя, провел свою юность и молодые годы в Константинополе в качестве заложника; там же получил он и блестящее для своего времени образование: владел многими европейскими и восточными языками, обладал незаурядными познаниями в философии, математике, архитектуре и музыке, имел склонность к научным занятиям и оставил после себя ряд ученых трудов на латинском, молдавском (румынском) и русском языках.

Взаимоотношения населения Молдавии с русским и украинским народами на протяжении столетий носили дружественный характер. Русские симпатии в Молдавии были чрезвычайно сильны не только в простом народе, но и в среде молдавского дворянства. Эти симпатии нашли свое отражение и в государственной деятельности князя Дмитрия Кантемира, получившего в 1710 году, вскоре после смерти своего отца, титул господаря Молдавии. Д. Кантемир, пользуясь начавшейся войной России с Турцией, стремился освободить свою страну от турецкого ига и, преследуя эту цель, вступил в тайные сношения с Петром I; в 1711 году в результате неудачного Прутского похода Д. Кантемир вместе со своей семьей, состоявшей из жены и шести детей, вынужден был навсегда переселиться в Россию.

Первое время по переселении в Россию семья Кантемира жила в Харькове, а затем в курских и украинских поместьях, пожалованных Д. Кантемиру Петром I. В 1713 году старый князь переезжает с семьей в Москву.

Из четырех сыновей Д. Кантемира младший, Антиох, отличался наибольшими стремлениями и способностями к образованию. Немаловажная роль в умственном развитии А. Д. Кантемира принадлежала наставникам его детских лет: Анастасию (Афанасию) Кондоиди и Ивану Ильинскому.

Анастасий Кондоиди, несмотря на свой священнический сан, был человеком светского образа жизни и интересов. Он обучал детей Д. Кантемира древнегреческому, латинскому, итальянскому языкам и истории. В 1719 году по повелению Петра I Кондоиди был взят из семьи Кантемиров на службу в Духовную коллегию.

Гораздо большее значение для умственного развития Антиоха Кантемира имел Иван Ильинский, получивший образование в Московской Славяно-греко-латинской академии. Он был хорошим латинистом, а также знатоком древнерусской письменности и языка. В «Опыте словаря о российских писателях» Н. И. Новикова сказано также, что Ильинский «писал много разного содержания

стихов». Ильинский обучал юного А. Кантемира русскому языку и письменности.Биографы Антиоха Кантемира упоминают о том, что он проходил обучение в Заиконоспасском училище, оговариваясь при этом, что ни дата поступления, ни срок пребывания в нем А. Кантемира неизвестны. Систематическое обучение А. Кантемира в Московской Славяно-греко-латинской академии может быть поставлено под сомнение, однако близкие связи его с академией, ее наставниками и учащимися вполне реальны. Известно, например, что в 1718 году, в возрасте десяти лет, Антиох Кантемир публично выступал в названной академии с похвальным словом Димитрию Фессалоникийскому, которое было произнесено им на греческом языке. Своими связями с Московской академией Антиох Кантемир, вероятно, также был обязан Ивану Ильинскому.

Московская жизнь в начале XVIII века была полна самых разительных контрастов и ярких красок, самых причудливых сочетаний отживающих форм жизни с новыми. В старой столице нередко можно было встретить всевозможных ревнителей долгополой старины. Впечатления московской жизни оставили неизгладимый след в сознании и творчестве А. Кантемира.

В 1719 году по приглашению царя Д. Кантемир переселился в Петербург, и вслед за ним туда переезжает вскоре и вся его семья.

В 1722 году Дмитрий Кантемир, большой знаток жизни и быта восточных народов и восточных языков, сопровождает Петра I в знаменитый Персидский поход. Вместе с Д. Кантемиром в этом походе принимал участие и 14-летний Антиох Кантемир.

Отзвуки впечатлений, вынесенных из длившегося около года Персидского похода, можно найти в ряде произведений А. Кантемира (первая редакция III сатиры, написанный на французском языке и посвященный г-же д’Эгийон мадригал и др.).

В августе 1723 года, на обратном пути из Персидского похода, скончался Д. Кантемир, и вскоре после этого вся его семья переселяется из Петербурга в Москву. В Москве и в подмосковном

поместье отца Черные Грязи наездами живет в это время и Антиох Кантемир, уже составлявший планы иной, вполне самостоятельной жизни, отвечающей сложившемуся в его сознании идеалу. В прошении, написанном 25 мая 1724 года на имя Петра I, 16-летний Антиох Кантемир перечислял науки, к которым он «имел немалую охоту» (история древняя и новая, география, юриспруденция, дисциплины, относящиеся к «стату политическому», математические науки и живопись), и для изучения их просил отпустить его в «окрестные государства». В этом юношеском заявлении Антиоха Кантемира в полной мере отразилась твердость его характера, его непреодолимое стремление к образованию.

В связи с осуществлением начальных мероприятий Петра I по организации Академии наук в Петербурге у Кантемира появляется, однако, возможность усовершенствовать свое образование и без выезда за границу. У петербургских академиков и проходит Антиох Кантемир в 1724–1725 годах недолговременный срок обучения. У профессора Бернулли берет он уроки математики, у Бильфингера - физики, у Байера - истории, у Хр. Гросса - нравственной философии.

Еще до окончания своего обучения в Академии наук Антиох Кантемир поступает на военную службу, в лейб-гвардии Преображенский полк. В течение трех лет Кантемир служит в звании нижнего чина и только в 1728 году получает первый офицерский чин - поручика.

К этому же периоду относится и начало литературной деятельности Антиоха Кантемира, которая первое время проходит под непосредственным руководством Ивана Ильинского. Первый печатный «трудок» Антиоха Кантемира «Симфония на Псалтырь», о котором в авторском предисловии сказано, что он «сочинился аки бы сам собой за частое в священных псалмопениях упражнение», представляет собою свод стихов из псалмов Давида, расположенных в азбучно-тематическом порядке. Написанная в 1726 и изданная в 1727 году «Симфония на Псалтырь» к поэтическому творчеству Кантемира имеет самое непосредственное отношение, так как для своего времени Псалтырь была не только «богодухновенной», но и поэтической книгой.

«Симфония на Псалтырь» - первое печатное произведение А. Кантемира, но не первый литературный труд его вообще, что подтверждается авторизованной рукописью мало известного перевода Антиоха Кантемира под названием «Господина философа Константина Манассиса Синопсис историческая», датированного 1725

В «Переводе некоего итальянского письма», сделанном А. Кантемиром только на один год позднее (1726), просторечие присутствует уже не в виде случайных элементов, а в качестве господствующей нормы, хотя язык и этого перевода был назван Кантемиром, по привычке, «славено-российским».

Быстро совершившийся переход от церковнославянской лексики, морфологии и синтаксиса к просторечию, как норме литературной речи, который прослеживается в наиболее ранних произведениях А. Кантемира, отразил эволюцию не только его инди-иидуального языка и стиля, но также и развитие языкового сознания эпохи и становление русского литературного языка в целом.

К 1726–1728 годам следует отнести работу А. Кантемира над не дошедшими до нас стихотворениями на любовную тему, о которых с чувством некоторого сожаления он писал потом во второй редакции IV сатиры.

В этот период Антиох Кантемир проявляет усиленный интepeс к французской литературе, что подтверждается как названным выше «Переводом некоего итальянского письма», так

К этому же периоду следует отнести и работу А. Кантемира над переводом на русский язык четырех сатир Буало и написание оригинальных стихотворений «О жизни спокойной» и «На Зоила».

С 1729 года начинается период творческой зрелости поэта, когда он вполне сознательно сосредоточивает свое внимание почти исключительно на сатире:

Одним словом, в сатирах хочу состарети,
А не писать мне нельзя: не могу стерпети.

(IV сатира, I ред.)

Новый этап в литературной деятельности Антиоха Кантемира был подготовлен длительным и сложным развитием не только эстетического, но также и общественного сознания поэта. Знакомство Кантемира с главой «ученой дружины» Феофаном Прокоповичем сыграло в этом развитии далеко не последнюю роль.

Расцвет проповеднической и публицистической деятельности Феофана Прокоповича, равно как и его служебной карьеры (от преподавателя риторики в Киево-Могилянской академии до должности первенствующего члена Синода) совпадает со второй половиной царствования Петра I. Как деятельный сподвижник царя по реформе русской церкви и, в частности, как автор «Духовного регламента», которым было упразднено патриаршество, Феофан Прокопович создал себе массу врагов в кругах цеплявшегося за старину духовенства и реакционного дворянства. Проявлявшаяся при жизни Петра I в скрытых формах, ненависть к автору «Духовного регламента» стала почти открытой в царствование

Русская сатира возникла задолго до А. Кантемира. Большое количество сатирических произведений было создано поэтическим творчеством русского народа. Широко была распространена она в письменности русского средневековья, в особенности в литературе

В событиях, связанных с восшествием на престол Анны Иоанновны в начале 1730 года, «ученая дружина» выступает как политическая организация. Предложенные новой самодержице от лица верховников «кондиции» были подписаны ею в Митаве, до приезда в Москву. Однако к моменту этого приезда в среде шляхетства образовалась довольно мощная оппозиция верховникам, возглавляемая кн. А. М. Черкасским. За спиною верховников стояла противодействовавшая петровским реформам старинная аристократическая знать, тогда как оппозиция представляла интересы нового дворянства.

К этой оппозиции примкнула и «ученая дружина». От имени шляхетства А. Кантемир составлял прошение на имя императрицы. Прошение было покрыто многочисленными подписями шляхетства. Как поручик Преображенского полка А. Кантемир принимал деятельное участие в сборе подписей под прошением среди офицеров гвардии. 25 февраля 1730 года возглавляемое кн. А. М. Черкасским шляхетство явилось на заседание Верховного тайного совета, где составленная Л. Кантемиром челобитная была им уже прочитана императрице, после чего последняя предложенные ей верховниками «кондиции» «изволила» <...> издрать» и принять самодержавие.

«Первым знаком признательности, - пишет О. Гуаско, - полученной кн. Кантемиром от императрицы, было пожалование тысячи крестьянских дворов. Она награждала этим подарком не только А. Кантемира лично, но также его двух братьев и сестру, которые обладали весьма незначительной частью наследства отца. Это проявление монаршей благосклонности напугало придворных и особенно кн. Голицына, тестя Константина, старшего брата Антиоха; кн. Голицын опасался, как бы последний не воспользовался милостью к нему императрицы, чтобы возвратить поместья, несправедливо от него отчужденные. Убедили императрицу отправить его к какому-либо иностранному двору в качестве посланника. Искавшая только повода для вознаграждения А. Кантемира, она поверила тому, что это предложение исходит из чистых побуждений. Однако крайняя молодость кн. Кантемира была причиной известной нерешительности с ее стороны». Императрица окончательно согласилась с предложением отправить А. Кантемира в Лондон только после того, как оно получило решительную поддержку со стороны Бирона.

Итак, в отличие от других лиц, участвовавших в возведении Анны Иоанновны на престол, Антиох Кантемир не получил от нового правительства никаких личных наград. На протяжении почти двух лет, прошедших с момента воцарения Анны Иоанновны, А. Кантемир продолжал оставаться в чине поручика, полученном им еще в царствование Петра II, в 1728 году. Относящееся к 1731 году притязание А. Кантемира получить пост президента Академии наук также осталось неудовлетворенным. Какие-то скрытые от глаз исследователей причины препятствовали А. Кантемиру занять то общественное и служебное положение, которое соответствовало бы его дарованиям и образованию. Причиной, порождавшей в придворных кругах подозрительное отношение к А. Кантемиру, могла быть его литературная деятельность. Это предположение подтверждается наступившим в 1731 году и продолжавшимся шесть лет перерывом в сатирическом творчестве писателя. В пользу этого предположения

В последние два года своего пребывания в России (1730–1731), несмотря на личные неудачи, Антиох Кантемир с большим увлечением отдается научным занятиям и литературному творчеству.

В 1730 году он закончил работу над переводом «Разговоров о множестве миров» Фонтенеля, представлявших собою популярное изложение гелиоцентрической системы Коперника.

Рукопись перевода «Разговоров о множестве миров» Фонтенеля была сдана А. Кантемиром в Академию наук для напечатания в 1730 году. Однако только через 10 лет, в 1740 году, книга была издана.

Из поэтических произведений в течение 1730–1731 годов, не считая мелких стихотворений, А. Кантемиром были написаны: первая (и единственная) песнь поэмы «Петрида», а также III, IV и V сатиры.

Особое место среди названных сатир принадлежит сатире IV («К музе своей»); она посвящена изложению эстетической программы автора и содержит ряд автобиографических признаний. По простоте и естественности построения, по ясности языка и искренности тона - это одна из лучших сатир Кантемира. Сатира представляет собой своеобразный диалог между автором и его музой. Автор знакомит музу с рядом лиц, недовольных его сатирою: одно из них обвиняет сатирика в безбожии, другое строчит на него донос за поношение духовенства, третье готовится привлечь сатирика к судебной ответственности за то, что он своими стихами против пьянства якобы умаляет «кружальные доходы». Положение автора безвыходно:

А лучше век не писать, чем писать сатиру,
Яже ненавистна мя, творца, чинит миру.

Знакомство А. Кантемира с английским историком Н. Тиндалем, который перевел на английский язык и в 1734 году издал в Лондоне «Историю Оттоманской империи» Д. Кантемира, свидетельствует о том, что с английскими учеными и писателями у А.

У Кантемира были весьма тесные связи с представителем раннего французского просвещения Монтескье, имя которого в то время было известно французским читателям по его «Персидским письмам», литературному произведению, сатирически изображавшему феодально-сословную Францию. Следует сказать, что тогда же А. Кантемиром был сделан не дошедший до нас перевод этого произведения на русский язык. Знакомство Кантемира с Монтескье совпадает с периодом работы французского мыслителя и писателя над его знаменитым трактатом по законоведению «Дух законов», изданным только в 1748 году, когда А. Кантемира уже не было в живых. Близкие связи А. Кантемира с Монтескье подтверждаются рядом документов и в том числе - непосредственным участием великого французского просветителя в посмертном издании сатир Кантемира во французском переводе, осуществленном в 1749 году в Париже группой французских друзей русского писателя.

В своем общении с французскими учеными и писателями А. Кантемир не только прислушивался к их мнениям и перенимал их опыт, но и выступал также как знаток жизни, быта и

Для ознакомления западноевропейской общественности с Россией и растущей русской культурой Антиох Кантемир не жалел ни сил, ни средств. К числу мероприятий, преследовавших эту цель, следует отнести также и издание французского перевода «Истории Оттоманской империи» Д. Кантемира. План этого издания, как это видно из переписки А. Кантемира, возник у него уже в 1736 году, во время первой поездки в Париж. «История Оттоманской империи» Д. Кантемира была издана на французском языке в переводе Жонкьера лишь в 1743 году. А. Кантемир был не только инициатором издания этой книги, но также и автором приложенного к ней жизнеописания Д. Кантемира, а также, вероятно, во многих случаях и автором ее комментариев, намного превышающих комментарий английского издания книги. «История Оттоманской империи» Д. Кантемира во французском переводе выдержала два издания и получила широкое распространение во французских ученых кругах XVIII века. Достаточно сказать, что «Энциклопедия» Дени Дидро, рекомендуя своим читателям только два сочинения по истории Турции, в качестве одного из них называла «Историю Оттоманской империи» Д. Кантемира.

«История Оттоманской империи» Д. Кантемира была хорошо известна Вольтеру. В 1751 году, в предисловии ко второму изданию «Истории Карла XII», пренебрежительно отзываясь о греческих и «латинских» историках, создавших превратный образ Магомета II,

Посвящение представляло собой проект учреждения в России театра на тех началах, которые излагались в книге. Естественно предполагать поэтому, что А. Кантемир, принимавший участие в издании книги Риккобони и так настойчиво добивавшийся согласия русской императрицы на напечатание этого посвящения-проекта, во многом разделял театральные взгляды Луиджи Риккобони.

Проект театральной реформы Л. Риккобони предвосхищал собой знаменитое «Письмо к д’Аламберу о зрелищах» (1758) Жан-Жака Руссо, равно как и драматические теории Дидро, Мерсье и Ретиф де ла Бретона. Проект заключал в себе смелую критику французского аристократического театра с позиций третьего сословия, выступавшего против изнеженного и аморального дворянского искусства. «Театр, - провозглашал Риккобони, - должен внушать отвращение к пороку и развивать вкус к добродетели тем людям, которые не ходят в иную школу, как только в театр, и которые без наставлений, получаемых ими там, весь век свой не знали бы о своих недостатках и не подумали бы вовсе об их искоренении».

Дружеские отношения существовали также у Антиоха Кантемира и с французским драматургом Пьером-Клодом Нивелль де ла

Если стихи 2-й, 3-й, 7-й и 9-й первой редакции имели по одному только ударению на предпоследнем слоге, то во второй редакции, подобно стихам 1, 2, 4, 5, 6, и 10, они получают второе ударение в первом полустишии (на 5 и 7 слоге), и весь отрывок получил вследствие этого довольно стройную ритмическую структуру

тринадцатисложного силлабического стиха с обязательной цезурой после седьмого слога.

В своем «Письме Харитона Макентина к приятелю», которое явилось ответом на «Новый способ» Тредиаковского, Кантемир обнаружил большие познания и огромный интерес к вопросам теории поэзии. Его теоретическая мысль отнюдь не ограничивалась признанием тринадцатисложного силлабического стиха как единственно возможного и допускала 14 различных размеров стиха. Кантемир выступает в своем рассуждении сторонником простоты и ясности поэтического слова, решительно порывая тем самым с традициями русского силлабического стихосложения XVII века. Он отстаивает перенос стиха в последующую строку, справедливо видя в последнем средство, противодействующее «неприятной монотонии» длинного силлабического тринадцатисложника. Большое значение и в теории и в поэтической практике придавал Кантемир звуковой стороне стиха, и не случайно в VIII сатире он выразил свое отвращение к «бесплодному звуку» в стихе, затемняющему «дело». Содержавшееся в «Письме Харитона Макентина» признание важности ритмического упорядочения силлабического стиха было значительным шагом вперед по сравнению с предшествующим поэтическим творчеством Кантемира, но оно, разумеется, не могло явиться шагом вперед в истории русского стихосложения, обогащенного к этому времени теоретическими работами и поэтическими опытами Тредиаковского и Ломоносова.

Первое научное издание сочинений, писем и избранных переводов А. Д. Кантемира, куда вошел ряд ранее неизвестных сочинений писателя, было подготовлено П. А. Ефремовым и В. Я. Стоюниным и напечатано в двух томах в 1867–1868 году.

В «Письмах о природе и человеке» Антиох Кантемир выступал с возражениями против атомистической теории Эпикура, и тем не менее можно утверждать, что отношение Кантемира к Эпикуру и другим представителям философского материализма было весьма противоречивым. Об этом свидетельствует усиленное внимание Кантемира к Лукрецию, трактат которого «О природе вещей» представлен в библиотеке А. Кантемира тремя различными изданиями. Получив от своей знакомой г-жи Монконсель известие о том, что кардинал Полиньяк работает над сочинением своего «Анти-Лукреция», Кантемир писал ей 25 мая 1738 года из Лондона: «... насколько могу судить, «Анти-Лукреций» есть произведение столько же ученое, сколько и привлекательное, равно как и та книга, которую оно критикует».

В III сатире Кантемир поместил портрет «проклятого безбожника» Клитеса. Важно отметить при этом, что при переработке этой сатиры в 1742–1743 годах писатель выбросил из нее как названный портрет, так и относящееся к нему примечание.

Не исключена возможность, что направленные против Эпикура и «безбожников» места в первой редакции III сатиры были продиктованы Кантемиру тактическими соображениями. I сатира Кантемира, как известно, навлекла на него подозрение в безбожии, и поэтому, посвящая III сатиру Феофану Прокоповичу, который был также подозреваем в безверии, Кантемир вынужден был из соображений предосторожности отмежеваться от «хулителей веры». Антиох Кантемир уже в первых своих сатирах выступил противником клерикализма и религиозного догматизма и продолжал оставаться им до конца жизни. За два месяца до смерти, узнав из письма сестры Марии о ее желании постричься в монахини, Кантемир писал ей: «О том вас прилежно прошу, чтоб мне никогда не упоминать о монастыре и пострижении вашем, я чернецов весьма гнушаюсь и никогда не стерплю, чтоб вы вступили в такой гнусный чин, или буде то противно моей воли учините, то я ввек уж больше вас не увижу».

В пропаганде гелиоцентрической системы Коперника и защите положительных наук от вмешательства и посягательств церковников, в стремлении Кантемира к исследованию «причин действий и вещей» (см. VI сатиру) проявились материалистические

Проблема «благородства» и «подлости», власть имущих и народа волновала Кантемира с самого начала его литературной деятельности. Уже в I сатире (1 ред., стихи 75–76) Кантемир противопоставляет «подлых» «знатным», и сочувствие его на стороне первых..

В сатире II «польза народу» расценивается как высшее достоинство государственного деятеля (1 ред., стихи 123–126) и, наоборот, дворянин, равнодушно взирающий на «бедства народа», подвергается осмеянию (1 ред., стихи 167–168). В этой же сатире автором прославляется «соха» как первоначало всех званий и всех сословий (1 ред. стихи 300–309). В примечаниях к этой же сатире упоминаются труды Пуффендорфа, в которых содержится, по словам Кантемира, «основание права естественного».

В III сатире поступки Катона и Нарциза осуждаются потому, что они совершаются не в «пользу народа» (1 ред., стихи 211–212 и 225–228). Вспоминает сатирик о народе и в портрете подьячего, который «силится и с голого драти» (1 ред., стих 342).

В V сатире Кантемир не только упоминает о народе (портрет «войнолюбца», истребляющего народы, 1 ред., стихи 133–140, образ «бедного босого», 1 ред., стих 236), но и показывает народ в образе пахаря и солдата.

В сатире V дана кроме того изумительная по своей

В своем понимании «естественного права» русский писатель не доходил до идеи всеобщего равенства. Этот крайний вывод из теории «естественного права» не был, однако, сделан к тому времени и подавляющим большинством западноевропейских просветителей. Громкий голос, который был поднят Кантемиром в защиту избиваемого до крови холопа, был своеобразным призывом «милости к падшим», а не выражением антикрепостнической идеологии. Но этот голос Кантемира, как и его творчество в целом, готовил общественную мысль России к восприятию антикрепостнических идей.

Нельзя также согласиться и с утверждением Г. В. Плеханова о том, что А. Кантемир был убежденным сторонником неограниченной монархии и что «в его переписке совсем незаметно сочувствия к свободе».

Действительно, в переписке и творчестве как раннего, так и позднего Кантемира мы встречаемся с идеализацией личности Петра I. Однако этот царь, с точки зрения писателя, был явлением исключительным и соответствующим тому образу «просвещенного» монарха, попытку изображения которого находим мы в басне молодого Кантемира «Пчельная матка и Змея» (1730). В деятельности Петра I Кантемир видел выражение не узко сословных, не дворянских, а общегосударственных и народных интересов.

Верой в «просвещенного» монарха следует объяснить и то деятельное участие, которое принял в 1730 году А. Кантемир в утверждении абсолютизма Анны Иоанновны. Тем не менее даже в этот период, наряду с верой в «просвещенного» монарха, можно найти у Кантемира и понимание опасностей, которые таила в себе монархическая форма правления для общего блага. Так, например, явным выпадом против абсолютизма звучит наполненное иронией одно из примечаний Кантемира к I сатире в первой ее

редакции (1729): «Король французский, вместо всех доводов, свои указы так кончает: Nous voulons et nous ordonnons, car tel est notre plaisir, т.е.: мы хотим и повелеваем, понеже так нам угодно» (стр. 504).

Наблюдавший в течение ряда лет деспотизм и произвол бездарных преемников Петра I, воочию убедившийся в антинародной политике французского абсолютизма и основательно изучивший просветительские теории государственного устройства, Антиох Кантемир впоследствии не мог относиться с прежним доверием к теории «просвещенного» абсолютизма. Изменилась при этом и его оценка событий 1730 года, в которых он участвовал на стороне шляхетства. «Князь Кантемир, - рассказывает об этом Октавиан Гуаско, - был одним из сторонников той партии, которая решительным образом воспротивилась планам Долгорукого; это не значит, что он был сторонником деспотизма: «он с большим уважением относился к драгоценным остаткам свободы среди людей, чтобы не знать преимущества системы предлагаемого государства; но он считал, что в сложившейся обстановке нужно было сохранить установившийся порядок».

Выделенные курсивом в этой цитате слова Гуаско заключил в кавычки, как принадлежащие Антиоху Кантемиру. Выражение «остатки свободы среди людей» проливает некоторый свет и на разделявшуюся Кантемиром просветительскую теорию происхождения и роли государства вообще.

В своих «Письмах о России» Франческо Альгаротти сообщал, что Кантемир называл свободу «небесной богиней, которая ... делает приятными и улыбающимися пустыни и скалы тех стран, где она благоволит обитать».

Приведенные примеры позволяют сказать, что политические взгляды А. Кантемира не оставались неизменными, в них находили отражение как процесс внутреннего развития писателя-мыслителя, так и движение передовой общественной мысли эпохи.

Вопреки утверждению Плеханова, Антиох Кантемир осуждал деспотизм и мечтал о политической свободе, однако неразвитость экономических, культурных и политических условий русской жизни препятствовала свободолюбивым мечтам писателя-просветителя оформиться в цельную систему политических взглядов.

Народную песню об Иване Грозном А. Кантемир склонен был рассматривать как «вымысл простолюдного нашего народа», как плод «голого движения природы» в мужиках (стр. 496), а повести о Бове и Ерше - как «презрительные рукописные повести» (стр.220). Но насколько верно эти определения отражают истинное отношение А. Кантемира к народному поэтическому творчеству?

И старая церковно-книжная традиция и новая светская литература относились с презрением к творчеству народа, и этому традиционному отношению к народной поэзии должен был отдавать дань и А. Кантемир. И тем не менее писатель ощущал близость собственного творчества к поэтическому творчеству народа. О том, что сатира берет начало от «грубых и почти деревенских шуток», Кантемир писал в предисловии к своим сатирам (стр. 442). В примечаниях к переводу «Посланий» Горация Кантемир также указывал на то, что комедия в начале своего развития «столько же груба и гнусна была, каковы суть наши деревенские игрища» и что произошла она от «вольных и скаредных» фесценнинских стихов» (изд. Ефремова, т. 1, стр. 529). Но Кантемир признавал за названными «деревенскими игрищами» не только их, так

сказать, историческое значение, но и объективную ценность. «Хотя те стихи, - продолжал свое рассуждение Кантемир, - были грубы и брани содержали, однако ж, понеже в забаву говорены были, не досаждали, и для того Гораций говорит, что вольность фесценнинская приятно меж ними шутила».

Итак, Кантемир осуждал «деревенские игрища» за грубость и вместе с тем понимал, что между ними, с одной стороны, и комедией и сатирой, в том числе и его собственной сатирой, - с другой, существует родственная связь. Кантемир имел основание поэтому в своей «Речи к императрице Анне» назвать «чин» сатирика «подлым», а свой собственный стиль «подлейшим» (стр. 268).

Таким образом, подлинное отношение Кантемира к народному поэтическому творчеству нельзя выводить из отдельных замечаний писателя, в которых отразилась общепринятая точка зрения. Если бы отношение Кантемира к фольклору было заведомо отрицательным, то писатель не стал бы вменять себе в заслугу то, что он «всегда писал простым и народным почти стилем» (стр. 269). Слышанную в юности народную историческую песню об Иване Грозном Кантемир помнил всю жизнь и назвал ее «довольно приметной», а в стихотворении «К стихам своим» он высказал уверенность в том, что народные повести о Бове и Ерше будут «в один сверток свиты» с его собственными сатирами. В этих признаниях намечено гораздо более сложное отношение к народной поэзии, чем простое ее отрицание. Мир народной поэзии был знаком Кантемиру, хотя нам и недостаточно известна степень этого знакомства. Вольно или невольно Кантемиру приходилось иногда измерять явления литературы критериями народной поэзии и поэтики. В этом отношении характерно одно из примечаний Кантемира к его переводу «Анакреонтовых песен». Комментируя выражение «Атридов петь», Кантемир пишет: «В греческом стоит: «Атридов сказывать , что у греков и латинов то же значит, что и Атридов петь , понеже слово сказывать в высоком слоге за пение у них употребляется» (изд. Ефремова, т. 1, стр. 343). То, что Кантемир в качестве эквивалента для слова петь подбирает слово сказывать , свидетельствует о знакомстве писателя с употреблением этого слова в его особом значении, для выражения торжественной, сказовой манеры речи. Но Кантемиру, вероятно, было знакомо не только особое «фольклорное» значение слова сказывать , но и различные виды народного сказа. Характерно и то, что в переводе стихотворения Анакреона «Хочу я петь Атридов» Кантемир слово «герои» переводит словом «богатыри», хотя в русском языке того времени слово «герои» уже существовало. Это слово у Анакреона применялось к героям

гомеровского эпоса, и то, что при eго переводе Кантемир подбирает слово, связанное с русским народным эпосом, говорит о высокой оценке последнего переводчиком.

Литературная деятельность Кантемира с самого ее начала характеризуется тесной близостью к живым источникам народного слова. Установка на просторечие была у Кантемира вполне осознанной. О том, что он «изгонял» из русского литературного языка церковнославянизмы и иностранные слова, доказав тем самым, что русский язык «достаточно богат сам по себе», рассказывает Октавиан Гуаско, заимствовавший это суждение безусловно от самого Кантемира. Широта демократизации русского литературного языка, намеченная Кантемиром, была беспримерной: она открывала доступ в литературный язык почти всем словам и выражениям просторечия, начиная с таких словечек, как инде, вишь, ин, намедни, трожди, околесная и кончая вульгаризмами («из уст смердит стервой», «поносный рез», «стольчак» и т. д.).

Кантемир смело черпал из разговорного народного языка простейшие виды народного творчества, меткие слова и выражения, пословицы и поговорки. В библиотеке Кантемира хранилась изданная в 1611 году в Венеции книга итальянских пословиц, - факт, свидетельствующий о сознательном обращении писателя к пословице как к средству усиления выразительности речи. В примечаниях ко II сатире пословицу «Спесь только лошадям пристала» Кантемир не случайно называет «умной русской пословицей».

Особое предпочтение отдает Кантемир сатирической пословице и иронической поговорке: «Как свинье узда не пристала» (стр. 76); «помогает как дьяволу кадило» (стр. 374) ; «лепить горох в стену» (стр. 58); «зашить себе глотку» (стр. 96) и т. д.

Заимствует Кантемир из просторечия также пословицы, в которых отразились нравственные понятия народа: «Кто всех бить нахалится, часто живет битый» (стр. 110); «Коли правдой все идти, таскаться с сумою» (стр. 389) и т. д.

Щедро рассыпанные в сатирах Кантемира меткие выражения и слова, направленные против духовенства, также заимствованы из народной речи: «Клобуком покрой главу, брюхо бородою» (стр.60); «Не делают чернца одни рясы» (стр. 110); «Как поп с похорон к жирному обеду» (стр. 113); «Пространный стол, что семье поповской съесть трудно» (стр. 129); «Молитвы, что поп ворчит, спеша

Первому изданию сатир Кантемира на русском языке предшествовал более чем тридцатилетний период их рукописного существования. В читательской и тем более писательской среде в России они получили за это время широкое распространение. О том, что «в Российском народе сатиры князя Антиоха Дмитриевича Кантемира с общею аппробациею приняты», заявлял еще в 1748 году М. В. Ломоносов. Есть веские основания предполагать, что Ломоносов принимал видное участие в издании сатир Кантемира

Устарелость стихосложения Кантемира не помешала Ломоносову увидеть в его сатирах живое и нужное литературное наследие. Любовь к родине и вера в ее великое будущее, защита преобразований Петра I, пафос научного творчества и открытий, просветительские планы, направленные к «общей пользе», борьба с ханжеством и клерикализмом - все эти особенности и свойства личности и творчества А. Кантемира были созвучны и Ломоносову. Сатирическое творчество Ломоносова испытало на себе воздействие сатир Кантемира.

Кантемир оказал могучее воздействие на русскую литературу XVIII века и в особенности на ее обличительное направление, родоначальником которого он выступил. Даже в творчестве Сумарокова, который называл сатиры Кантемира «никем не читаемыми стихами», мы находим следы их воздействия. Когда Сумароков в «Эпистоле о стихотворстве» призывал писателя-сатирика изобразить бездушного подьячего и невежественного судью, легкомысленного щеголя и картежника, гордого и скупого и т. д., то во всем этом перечне названий, не исключая и латынщика, не было ни одного имени, которое отсутствовало бы в репертуаре сатирических типов Антиоха Кантемира.

Сатиры А. Кантемира способствовали формированию реалистических и сатирических элементов поэзии Г. Р. Державина. Свое отношение к творчеству первого русского поэта-сатирика Державин выразил в 1777 году в следующей надписи к его портрету:

Старинный слог его достоинств не умалит.
Порок! не подходи: сей взор тебя ужалит.

Творчество А. Кантемира имело огромное значение для развития не только русской поэзии, но и прозы. Журналы Н. И. Новикова и русская сатирическая журналистика вообще своим развитием были обязаны во многом сатире А. Д. Кантемира. Восхищенные отзывы о Кантемире мы встречаем у M. H. Муравьева, И. И. Дмитриева,

В. В. Капниста, H. M. Карамзина и многих других деятелей русской литературы XVIII века.

Законным преемником лучших традиций сатиры Кантемира был Фонвизин. В обличении крепостнических нравов русского дворянства, в художественном обобщении русской действительности Фонвизин сделал значительный шаг вперед сравнительно с Кантемиром. Тем не менее лучшие произведения Фонвизина - комедии «Бригадир» и «Недоросль» - близки творчеству Кантемира в целом и в особенности его сатире «О воспитании» как своей темой и проблематикой, так и приемами изображения и особенностями своего языка.

Значение литературного наследия А. Д. Кантемира для русской передовой общественной мысли и освободительного движения XVIII века наглядно подтверждается на примере деятельности Ф. В. Кречетова, политического вольнодумца и узника Шлиссельбургской крепости. В журнале «Не всio и не ничево» (1786, лист шестой) Ф. В. Кречетов вывел писателя-сатирика, который в споре с Сатаной, выражая мысли автора, ссылался на достойный подражания пример Антиоха Кантемира: «А в Россах есть сатира, со князя Кантемира начавшаяся до днесь». Несмотря на отсутствие документальных данных, есть основания предполагать, что в формировании мировоззрения самого выдающегося представителя русской революционной общественной мысли XVIII века, А. Н. Радищева, творчество Кантемира тоже сыграло далеко не последнюю роль.

Не потеряли своего значения сатиры Кантемира и для литературного движения начала XIX века. Об этом свидетельствуют отзывы о Кантемире В. А. Жуковского, К. Ф. Рылеева, А. А. Бестужева, К Н. Батюшкова, Н. И. Гнедича и других писателей.

Остроумная сатира Кантемира была по достоинству оценена Грибоедовым. В изображении нравов и быта старой патриархальной Москвы, с одной стороны, и в обличительных речах Чацкого - с другой, Грибоедов следовал традициям Кантемира, впервые изобразившего и изобличившего варварскую и пораженную умственной спячкой, упрямую московскую старину.

Творчество Кантемира привлекало к себе внимание Пушкина. В статье «О ничтожестве литературы русской» (1834) великий поэт

Историки литературы уже отмечали, что гоголевский «зримый смех сквозь незримые миру слезы» близок по природе к смеху Кантемира, сущность которого была определена им в следующих словах: «Смеюсь в стихах, а в сердце о злонравных плачу». Нити преемственности, идущие от Кантемира через XVIII век к русской литературе XIX века и, в частности, к Гоголю, видел Белинский. О первом русском сатирике как далеком предшественнике Гоголя и натуральной школы великий критик писал в статье 1847 года «Ответ „Москвитянину»». В последние годы своей жизни, в разгаре борьбы за реальное направление в русской литературе, критик неоднократно возвращался к имени и примеру Кантемира. В статье «Взгляд на русскую литературу 1847 года», написанной за несколько месяцев до смерти, Белинский с особенной силой подчеркнул жизненность линии, намеченной в русской литературе Кантемиром.

За время, отделяющее нас от Кантемира, русская литература прошла богатейший путь развития, выдвинула значительное количество гениальных творцов и выдающихся талантов, создавших художественные ценности непреходящего значения и получивших всемирное признание и славу. Выполнив свою историческую роль, творчество А. Кантемира, писателя, который «первый на Руси свел поэзию с жизнью», утратило с течением времени значение фактора, непосредственно формирующего эстетические вкусы и литературное сознание. И тем не менее пытливый и вдумчивый читатель наших дней найдет в творчестве первого русского сатирика, пусть даже в зачаточных и несовершенных формах, выражение многих благородных чувств, идей и понятий, волновавших и вдохновлявших всех

Н. В. Гоголь. Полное собрание сочинений, т. 8. М., 1952, стр. 198–199 и 395.

В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т. 10. М., 1956, стр. 289–290.

выдающихся русских писателей XVIII, XIX и XX веков. Мимо творчества Кантемира не может пройти равнодушно тот, кого интересует история лучших традиций русской литературы. Строителям новой, социалистической культуры, нам близко и дорого имя Антиоха Кантемира, неутомимого искателя «кореня самыя правды», писателя-гражданина и просветителя, внесшего огромный вклад в развитие русской литературы и заложившего первые основы международной известности русского художественного слова.

Ф. Я. Прийма

Прийма Ф.Я. Антиох Дмитриевич Кантемир // А.Д. Кантемир. Собрание стихотворений. Л.: Советский писатель, 1956. С. 5–51. (Библиотека поэта; Большая серия).

Антиох Кантемир и развитие русского литературного языка Веселитский Владимир Владимирович

Дипломат - ученый - писатель

Взгляды Кантемира сложились под сильным влиянием преобразований в государственной, общественной и культурной жизни России в петровское время. Да и биография писателя тесно связана с этой эпохой. Кантемир прожил недолгую (менее 35 лет), но яркую и содержательную жизнь, он оставил значительное литературное наследие. Дед писателя Константин Кантемир был известный военачальник, ставший потом правителем («господарем») Молдавии, находившейся под турецким владычеством. Отец - Дмитрий Кантемир (1674–1723) в 1710 г. также занял пост господаря. Стремясь освободить родину от гнета султанов, Дмитрий во время русско-турецкой войны 1711 г. заключил договор с Петром I. Однако русская армия у реки Прут попала тогда в трудное положение и вынуждена была отступить. Вместе с ней ушел Дмитрий Кантемир с семьей и большим числом последователей. В России Кантемир был хорошо встречен, назначен сенатором, Петр I пользовался его советами. В 1722–1723 гг. Кантемир сопровождал царя в Персидский поход и умер на обратном пути из похода. В записной книжке Петра сохранился отзыв: «Оный господарь человек зело разумный и в советах способный».

Отец Антиоха был не только государственным деятелем, но и автором ряда трудов по истории, философии, искусству. Он владел многими языками, являлся членом известной тогда Берлинской академии. Его большое сочинение «Книга систима, или состояние мухаммеданской религии» было напечатано на русском языке (в переводе с латинского И. Ильинского) еще при его жизни (1722), другое - «Историческое, географическое и политическое описание Молдавии» - в издательстве Н. Новикова (1789). Мать писателя Кассандра Кантакузен также отличалась образованностью. Антиох родился 10 сентября 1709 г. в Константинополе, но первые впечатления его связаны с настоящей родиной - Россией.

Родители, особенно отец, уделяли большое внимание воспитанию и образованию детей. Известно, что Дмитрий Кантемир в завещании просил не назначать никого из них наследником, «пока не опробованы будут в науках и в других инструкциях». Уже тогда он выделял Антиоха: «в уме и науках понеже меньшой мой сын от всех лучший». Домашним наставником Кантемира был известный своей ученостью Анастасий Кондоиди, прибывший вместе с Дмитрием Кантемиром и позднее назначенный Петром I на видные должности. Он обучал Антиоха языкам и истории. Большое влияние на будущего писателя оказал другой домашний учитель - Иван Ильинский, в дальнейшем переводчик Академии наук. Сам писавший стихи, Ильинский учил Антиоха силлабике и церковнославянскому языку, прививал ему вкус к литературе. Дружба и переписка Антиоха со своими учителями не прерывалась до конца его жизни. Некоторое время Кантемир учился в московской Славянско-греко-латинской академии («спасских школах» - о них он вспоминает в сатирах), которая давала тогда довольно широкое образование; выпускниками ее были В. Н. Татищев, М. В. Ломоносов, В. К. Тредиаковский и др.

О юношеских интересах Кантемира свидетельствует обращение его к Петру I (1724), где он указывал на «склонность в себе... снискати науки» и называл древнюю и новую историю, географию, юриспруденцию и «что к стату политическому надлежит», математику и «минятуры» (живопись). После открытия Петербургской академии наук Кантемир был (1726–1727) одним из первых студентов академического университета (Петербургский университет возник позже). Он слушал лекции (на латинском и других языках) видных академиков (профессоров, как их называли) - Д. Бернулли, Ф.-Х. Майера по математике, Г.-Б. Бильфингера по физике, Г.-З. Байера по истории, Хр.-Ф. Гросса по нравоучительной философии.

Последняя дисциплина немало значила для Кантемира, поскольку Гросс излагал передовые и новые для того времени вопросы о гражданских правах, общественном устройстве и т. д. Позднее Кантемир имел переписку еще с одним петербургским академиком - крупнейшим математиком и физиком Л. Эйлером. Не следует удивляться широкому кругу наук, изучавшихся Кантемиром. Энциклопедизм интересов и знаний был обычным среди образованных людей XVIII в. Мы убедимся в этом на примере произведений Кантемира. Но история России XVIII в. знает и других ученых-энциклопедистов - это прежде всего Ломоносов, который был филологом, писателем и ученым-естествоиспытателем. Художественные произведения под пером деятелей XVIII в. сплошь и рядом соседствовали с философскими и научно-публицистическими.

В доме Кантемиров говорили по-русски, но звучала и иная речь - мать писателя была гречанкой, с Дмитрием Кантемиром приехало немало молдаван, детей учили европейским языкам.

Биографов и исследователей всегда поражал тот факт, как мог Антиох в таком окружении столь органично воспринять русский язык - не только овладеть им, но и запечатлеть в произведениях яркие образцы литературно-книжной и разговорной речи XVIII в. И это несмотря на 12-летнее пребывание писателя за границей на дипломатической работе. Русский язык всегда оставался для писателя родным. Не говоря уже о том, что все его произведения (в том числе научные и философские) написаны на русском языке, об этом же свидетельствует, в частности, его переписка с сестрой. Они обменивались письмами по-новогречески и (в основном для упражнения) по-итальянски, но в трудные минуты и по особенно серьезным вопросам Кантемир обращался к родному для него русскому языку. Вот начало одного из последних его писем (1744): «Будучи я весьма слаб, а наипаче сего дня, не в состоянии много писать, для того ответствую по-русски».

Нельзя забывать, что в решающий период жизни Кантемир находился в гуще русского общества. Раннее детство его прошло под Харьковом. С 1713 г. семья переезжает в Москву, причем отец нередко берет Антиоха в курские и орловские деревни. Уже тогда русский быт, живая, простая речь прочно входили в сознание будущего писателя. Авторы биографий приводят также следующий символический эпизод, относящийся к детству Антиоха. В бытность учеником Славяно-греко-латинской академии (в 1718 или 1719 г.) он выступал там в день Дмитрия Солунского с чтением стихов («Панегирического слова») в присутствии Петра I. Уважение к Петру было в семье Кантемиров неизменным и оставило глубокий след в творчестве Антиоха.

Д. К. КАНТЕМИР. С портрета XVIII в.

В 1719 г. после второй женитьбы отца (на Настасии Ивановне Трубецкой) семья перебирается в Петербург; с этого времени быт ее, очевидно, меняется, и она ближе соприкасается с «высшим» и чиновным обществом - разные представители его проходят перед глазами Антиоха. Вместе с отцом он совершает Персидский поход, проехав страну с севера на юг (до Астрахани); учеба его не прерывалась и в это время. По обычаю с ранних лет он на военной службе. Но служба ограничивается караулами, и, судя по записям в дневнике Антиоха, он в это время всецело занят чтением книг и литературным трудом.

С 1728 г. Антиох снова в Москве, где проходят следующие четыре года его жизни. Здесь он оказывается в центре важных государственных событий, связанных с восшествием на престол Анны Иоанновны. К этому времени Кантемир известен как автор сатир и других произведений. Он вступает в переписку и знакомится с Феофаном Прокоповичем и «ученой дружиной» - просвещенными деятелями, сторонниками петровских реформ. В конце 1731 г. Кантемир назначается послом в Лондон, а с 1738 г. - в Париж.

1 января 1732 г. он покидает Москву и через Петербург отправляется в «чужестранство», откуда он потом так стремился вырваться.

Назначение 22-летнего Кантемира на пост посла в крупнейшую европейскую державу, конечно, было признанием его способностей. Однако все исследователи единодушны в том, что отъезд Кантемира следует рассматривать как удаление приобретающего известность деятеля и писателя. Фактически Кантемир остался сравнительно малоимущим. Хотя отец, как мы видели, указывал на Антиоха как наиболее вероятного наследника (по закону им могло быть только одно лицо), все имение досталось его брату Константину, женатому на дочери влиятельного вельможи Д. М. Голицына.

Творческая работа Антиоха Кантемира начинается рано. К первым трудам относится «Синопсис историческая» - хроника византийского историка XII в. К. Манассии, переведенная Кантемиром с латинского на «славенороссийский» в 1725 г. (эта рукопись недавно опубликована); «Симфония на псалтырь» - конкорданция, или алфавитный свод стихов из псалмов, книга напечатана в 1727 г; «Некое итальянское письмо» - перевод с французского, высмеивает нравы дворянско-буржуазных слоев Парижа (1726). Несомненно, интересны не дошедшие до нас оригинальные «любовные» (лирические) стихи молодого Кантемира, они переписывались от руки и пользовались популярностью. Сам Антиох позднее писал, что «сочинил многие песни, которые в России и теперь поются», но по сравнению с сатирами ценил их меньше: «Любовны песни писать, я чаю, Тех дело, коих столько ум не спел, сколько слабо тело» (сатира IV).

А. Д. КАНТЕМИР. Гравюра П. Ф. Бореля

В 1729 г. написана первая сатира Кантемира «На хулящих учение», где писатель обрушивается на порок и невежество, царящие среди имущей части общества. Эта сатира принесла Кантемиру известность. На нее откликнулся в стихах Феофан Прокопович: «Не знаю, кто ты, пророче рогатый, Знаю, коликой достоин ты славы», автор «пером смелым» бичует «нелюбящих ученой дружины». Поддержка Прокоповича много значила для Кантемира, придав ему уверенность в своих силах. Кантемир написал, кроме того, сатиры: II–V (1730–1731), VI и IX (1738), VII–VIII (1739). Все они имеют определенную (авторскую) нумерацию. Среди них так называемая девятая была найдена позже и имеет последний порядковый номер, хотя хронологически следует за шестой.

Работу над сатирами Кантемир не оставлял всю жизнь. Уже будучи на дипломатической работе, он не только пишет новые сатиры (VI–IX), но и перерабатывает прежние. Первые пять сатир известны по крайней мере в двух несовпадающих друг с другом редакциях. Последняя (можно считать ее второй основной) редакция относится к 1743 г., когда писатель предпринял последнюю, как и ранее безуспешную, попытку издать сатиры; первый сборник из пяти сатир в первоначальной редакции был составлен еще в 1731 г. Напечатаны сатиры лишь 18 лет спустя после смерти автора, до этого они распространялись в многочисленных списках. Еще в 1755 г. Тредиаковский констатировал, что кантемировы сатиры «письменные только относятся».

Кантемиру принадлежит еще ряд стихотворных произведений. Это неоконченная поэма «Петрида» о последнем годе жизни Петра I; философские «Песни» (оды) I–IV, здесь автор прославляет разум, «к понятью отверстый», клеймит «суеверие злое»; легкие по слогу переводы с древнегреческого из Анакреонта. Крупнейшим стихотворным переводом Кантемира являются «Письма» (послания, эпистолы) римского поэта Горация. Работа относится к 1742 г.; десять первых посланий напечатаны в год смерти Кантемира, остальные - немного позже.

В истории литературы Кантемир рассматривается почти исключительно как «сатирик». Между тем еще Белинский подчеркивал важность «стихотворных, равно как и прозаических трудов» Кантемира. Современникам не менее известна была прекрасная проза писателя. В 1730 г. подготовлен и десять лет спустя напечатан его перевод (с французского) «Разговоров о множестве миров» известного натуралиста, секретаря Французской академии Б. Фонтенеля. Это популярное сочинение в корне подрывало принятую церковью схему мироздания. К 1742 г. относятся научно-философские «Письма о природе и человеке» (I–XI), текстологическая история которых до конца еще не выяснена. Литературный и исторический интерес представляют дипломатические реляции (донесения) Кантемира.

Именно здесь писатель столкнулся с необходимостью дать наименование многим новым входящим в употребление специальным и отвлеченным понятиям. Кантемир пользовался для этой цели разными источниками - существующими русскими словами, создавал новые, вводил в необходимых случаях старославянизмы и заимствования. При этом собственные ресурсы языка стояли у писателя на первом плане. Потребности общественного развития требовали дополнительных средств выражения, и в этом отношении писатель имел дело, по словам Белинского, с языковым материалом еще «необработанным», и поэтому не является преувеличением утверждение, что «честь усилия - найти на русском языке выражение для идей, понятий и предметов совершенно новой сферы... принадлежит прямее всех Кантемиру».

Здание Кунсткамеры и Академии наук и художеств. Гравюра по рисунку М. И. Махаева из издания 1753 г.

Сам писатель так оценивает в предисловии к «Разговорам» смысл своей литературно-языковой деятельности: «Труд мой был не безважен, как всякому можно признать, рассуждая, сколь введение нового дела нелегко. Мы до сих пор недостаточны в книгах философских, потому и в речах, которые требуются к изъяснению тех наук». При этом Кантемир требовал, чтобы новообразования соответствовали природе родного языка: «К тому мне столь больше надежда основана, что те введенные мною новые слова и речения не противятся сродству языка русского» (предисловие к «Письмам Горация»). Писатель чутко улавливал направление развития словарного состава языка. В речи встречались тогда слова очень разные по происхождению и стилистическим свойствам. Одно (специальное) понятие имело, как правило, разные способы наименования, предлагавшиеся теми или иными авторами. Лишь в результате соотношения и отбора этих наименований складывались стабильные нормы словоупотребления, свойственные национальному литературному языку. Большую роль в этом сыграла напряженная и целенаправленная деятельность выдающихся писателей, ученых и общественных деятелей XVIII в., в том числе Кантемира.

Белинский, предпринимая в «Литературной газете» в 1845 г. «очерк русской литературы в лицах», начинает его со статьи о Кантемире - приведенные выше высказывания взяты из нее. Именно со времени Кантемира наша литература окончательно вырывается из пут церковной тематики и риторики, непосредственно обращается к современной социальной действительности, окружающему миру. Эту гражданственность («светскость») Белинский больше всего ценил в Кантемире, указывая, что он «первый на Руси свел поэзию с жизнью»; это был «публицист, пишущий о нравах энергически и остроумно»; его произведения говорят «о живой действительности, исторически существовавшей».

Конечно, Кантемир для своего времени прежде всего просветитель. Но в своих заботах о благе общества, в борьбе с невежеством и пороками он проявлял подлинное бескорыстие и человечность. «По мне, - восклицал Белинский, - нет цены этим неуклюжим стихам умного, честного и доброго Кантемира». Сохранилась характерная надпись 1777 г. к портрету Кантемира, сделанная Г. Р. Державиным: «Старинный слог его достоинств не умалит. Порок! не подходи: сей взор тебя ужалит».

Старые биографы постоянно подчеркивают «кроткий» характер Кантемира, его «добродетельную жизнь», склонность к кабинетным занятиям. В первом его жизнеописании (еще XVIII в.) так и говорится: время «препровождал он по большей части как философ, или, лучше сказать, пустынническим образом». В стихах Кантемира, действительно, не раз высказывается мечта о «тишине», «малом доме» и т. д. Однако это никак не вяжется с биографией писателя, его участием в общественной и государственной жизни, боевым тоном всего творчества. Гуманизм Кантемира был наступательным, а неугасимая тяга к знаниям, созидательной деятельности, действительно, отвращали его от придворной суеты.

Здание Земского приказа, где в 1755–1785 гг. помещался Московский университет

Среди произведений Кантемира немало переводных. Литература XVIII в. вообще изобилует такими «переводами», они составляют в это время своего рода жанр, форму творчества. При большой точности перевода, оригинал служил часто лишь материалом для его самостоятельного языкового изложения. Особенно часты в XVIII в. переводы сочинений научного и учебного содержания. Под пером лучших писателей и ученых переводные тексты приобретали все качества, позволяющие отнести их к образцовым памятникам русского литературного языка своего времени. Вопрос об авторстве применительно к переводам стоит остро на всем протяжении XVIII в. «Переводчик от творца только что именем рознится», - категорически утверждал Тредиаковский. Кантемиру в свое время также приходилось отражать недобросовестные нападки на этот счет. Например, в стихотворении «К стихам своим» он остро замечает: «Зависть, вас [стихи] пошевеля, найдет, что я новых И древних окрал творцов и что вру по-русски То, что по-римски давно уж и по-французски Сказано красивее».

Кантемир был на уровне образованности своего времени. Он поддерживал отношения с выдающимися мыслителями, писателями, учеными - автором французской «Энциклопедии» Монтескье (перевел его «Персидские письма», сатирически изображавшие феодальную Францию), Вольтером (переписывался с ним, сообщая более точные сведения по истории и современному состоянию России), математиком П. Мопертюи, известным художником Дж. Амикони (он написал в 1738 г. маслом портрет Кантемира).

Сатиры Кантемира были переведены в 1749 и 1750 гг. прозой на французский (с приложением биографии, составленной его другом, членом Французской академии надписей Октавианом Гуаско) и в 1752 г. на немецкий язык. До конца жизни Кантемир сохранял научные связи с Петербургской академией наук и ее членами; Академия издавала его сочинения.

Было бы неверно видеть в Кантемире одинокую фигуру, первооткрывателя. История литературного языка слагается из усилий многих авторов, в том числе представленных «малыми» жанрами - менее известными сочинениями, переводами, статьями, лексиконами и т. д. Эти авторы часто оставались безвестными, между тем их языковые приемы очень показательны. Не имея мастерства и литературного таланта корифеев, они в то же время непосредственно реагируют на потребности языкового общения. Только суммируя, сопоставляя данные разных источников - больших и малых, - можно получить реальную картину состояния и движения литературного языка той или иной эпохи.

Сам Кантемир изучал современную и предшествовавшую ему литературу, учитывал языковой опыт других авторов. Нельзя, например, не упомянуть по крайней мере следующие наверняка знакомые ему работы (мы также будем к ним в дальнейшем обращаться) - «Книга мирозрения» Хр. Гюйгенса в переводе сподвижника Петра I Я. Брюса (2-е изд., 1724); первый сборник научных рефератов Академии наук «Краткое описание комментариев Академии наук» (1728), над которым трудились штатные переводчики В. Адодуров, М. Сатаров, И. Горлицкий, И. Ильинский, С. Коровин. Распространено было в петровское время и позднее сочинение С. Пуфендорфа «О должности человека и гражданина по закону естественному», переведенное Г. Бужинским (1726); «Лексикон треязычный» Ф. Поликарпова (1703) и его же перевод «Географии генеральной» Б. Варения (1718); курс «Сокращение математическое» (сюда входила арифметика, геометрия, тригонометрия, астрономия, география) петербургских академиков Я. Германа и О. Делиля в переводе Горлицкого (1728). Как увидим, словоупотребление Кантемира и остальных деятелей того времени органически связано.

Далеко не все написанное Кантемиром дошло до нас. Не сохранились начатый им русско-французский словарь, материалы по русской истории, руководство по алгебре, переводы исторических и философских работ древних - Юстина, Корнелия Непота, Эпиктета, современных ученых и писателей Фр. Альгаротти, Монтескье и др. Не сразу появилось и удовлетворительное издание сочинений Кантемира. Сборник «Сатиры и другие стихотворческие сочинения» А. Кантемира, подготовленный И. Барковым (СПб., 1762), содержал текстовые искажения. Не удалась и незаконченная публикация в серии «Русские классики» (СПб., 1836). Последующие издания ориентировались на тексты, опубликованные в 1762 г. Первое научное и до сих пор самое полное собрание составляют «Сочинения, письма и избранные переводы» в двух томах под редакцией П. А. Ефремова, с биографическим очерком В. Я. Стоюнина (СПб., 1867–1868). Дополнения и уточнения к этому изданию сделаны при подготовке современного «Собрания стихотворений» (Л., 1956) с критико-биографической статьей и подробным историко-литературным комментарием.

Источником биографических сведений о Кантемире долгое время служил упоминавшийся очерк Гуаско. Сокращенно он приведен в издании 1762 г. и почти полностью «внесен» в книгу Г. 3. Байера (Беера) «История о жизни и делах молдавского господаря князя Константина Кантемира» (М., 1783), вышедшую в издательстве Н. Новикова в переводе (Байер писал по-латыни) Н. Н. Бантыш-Каменского. В дальнейшем появились более совершенные биографии Кантемира, но работы XVIII в. не потеряли значения до сих пор. Ведь Гуаско приводил некоторые данные по личным впечатлениям и со слов самого Антиоха. Байер (он умер в 1738 г.) располагал бумагами и рукописями Дмитрия Кантемира, показывал свой текст Антиоху. В книге, выпущенной у Новикова, впервые опубликован ряд подлинных документов - договор Дм. Кантемира с Петром I, его завещание, завещание Антиоха и др. Позднее издана переписка А. Кантемира - деловая и с родственниками . Материалы о Кантемире и его сочинения собирались постепенно (лучшим списком сатир и некоторых других произведений считается найденная в середине XIX в. рукопись 1755 г.). Эта работа продолжается и теперь, часто она требует научных исследований и изысканий. Еще и ныне встречаются расхождения в датировке и трактовке отдельных произведений Кантемира (даже год рождения писателя точно не указывается - 1708 и 1709).

Творчество Кантемира неизменно привлекало к себе внимание. Ломоносов высоко оценивал сатиры Кантемира. Тредиаковский, переписывавшийся с Кантемиром, отзывался о нем следующим образом в трактате «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» (1735): «Без сомнения главнейший и искуснейший пиита российский» и позднее: «толь славный по наукам, в российском стихотворстве» (1755). Н. М. Карамзин открывал свой «Пантеон российских авторов» (1802) главой о Кантемире и здесь, давая периодизацию истории русского литературного языка, полагал: «первую [эпоху] должно начать с Кантемира». Он же отмечал совершенство для своего времени языка Кантемира и его роль: «Он писал довольно чистым языком и мог по справедливости служить образцом для современников». Карамзинист П. Макаров высказывал сходные мысли: «Сочинения Кантемировы были первою зарею нашей словесности» (журнал «Московский Меркурий», 1803, декабрь). Н. И. Новиков посвятил Кантемиру статью в своем «Опыте исторического словаря о российских писателях» (1772), где дал меткую характеристику его: «Ревностный распространитель учреждений Петра Великого». Как образец литературного языка приводил выдержки из сатир Кантемира известный ревнитель русского слога А. С. Шишков в своем «Рассуждении о новом и старом слоге российского языка» (СПб., 1803). Поэт и критик К. Н. Батюшков в статье «Вечер у Кантемира» представил писателя беседующим с его друзьями Гуаско и Монтескье («Опыты в стихах и прозе», ч. I. СПб., 1817). Большую статью посвятил сатирам Кантемира писатель В. А. Жуковский в журнале «Вестник Европы» (1810, ч. 49, № 3–6).

Некоторые образы Кантемира прямо перекликаются с произведениями Грибоедова. Например, в сатире VII изображены старозаветные старики, «кои помнят мор в Москве и, как сего года, Дела Чигиринского сказуют похода». Такие же персонажи есть в «Горе от ума»: «Известья черпают из забытых газет Времен Очаковских и покоренья Крыма». Знаменитое выражение Гоголя «зримый смех сквозь незримые миру слезы» напоминает Кантемира: «Смеюсь в стихах, а в сердце о злонравных плачу». Обращались к Кантемиру А. С. Пушкин, К. Ф. Рылеев, Г. В. Плеханов и др. О Кантемире имеется обширная и все увеличивающаяся исследовательская литература; см., например, в материалах юбилейного заседания, посвященного писателю (сб. «Проблемы русского просвещения в литературе XVIII в.». М.-Л., 1961), библиографию работ об Антиохе и Дм. Кантемирах за 1917–1959 гг.

Кантемир скончался 31 марта (11 апреля) 1744 г. в Париже после тяжелой болезни. В своем завещании писатель выражал надежду, что тело его по обыкновению перевезут «в отечество» за казенный счет. Императрица Елизавета Петровна отказалась сделать это, и лишь полтора года спустя (в октябре 1745 г.) стараниями сестры Марии и братьев останки писателя переправлены морем в Петербург, а затем в Москву. Здесь Кантемир похоронен по его желанию в нижней (зимней) церкви (св. Николая) Николаевского греческого монастыря. В пункте 30 завещания он указывал именно это место: «В Греческом монастыре в Москве без всякой церемонии ночью» - рядом с отцом Дмитрием Константиновичем Кантемиром (он был жертвователем монастыря) и матерью (1713). Еще в конце прошлого века сетовали, что чугунные могильные плиты Кантемиров с надписями отыскать «весьма трудно». В дальнейшем здания монастыря частично снесены, частью перестроены. Прощанием писателя, его литературным завещанием звучат последние строки стихотворения «К стихам своим» (1743):

В речах вы признайте

Последних моих любовь к вам мою. Прощайте!

Из книги Москва подземная автора Бурлак Вадим Николаевич

Воин и дипломат Михаил Скопин-Шуйский умер, когда ему исполнилось двадцать три года и пять месяцев. Прими он царский венец и проживи подольше, сколько бы еще сделал для страны… Но известно: история не любит сослагательного наклонения. Что успел совершить- и того немало.

Из книги Молотов. Полудержавный властелин автора Чуев Феликс Иванович

«Я не настоящий дипломат» - После Сталина меня вернули в Министерство иностранных дел. В первый же год решили подготовить предложение окончить корейскую войну. Дело шло к тому, что она нам не нужна. Ее нам навязали сами корейцы. Сталин говорил, что нам нельзя было обойти

Из книги Гитлер автора Колли Руперт

Гитлер – дипломат Придя к власти, Гитлер сразу же сделал все возможное для разрыва в одностороннем порядке Версальского договора. Выплата репараций к тому времени уже была сведена к минимуму, однако остальные условия договора оставались в силе. Через четыре дня после

Из книги Новый антиСуворов автора Веселов Владимир

Глава 22 ПАРАШЮТНЫЙ ДИПЛОМАТ О чем может мечтать Черчилль в 1940 году в плане стратегическом? Только о том, чтобы война для Германии превратилась из войны на один фронт в войну на два фронта. В. Суворов. «Ледокол» 1Парашютистов в Германии было значительно меньше, чем в СССР.

автора Потемкин Владимир Петрович

Петр I как дипломат. Петр крепко держал в своих руках все нити русской дипломатии. Он лично участвовал во всех переговорах, выполняя функции и посла и министра иностранных дел. Он дважды ездил за границу с дипломатическими целями и лично заключал такие важные

Из книги Том 1. Дипломатия с древних веков до 1872 гг. автора Потемкин Владимир Петрович

Наполеон как дипломат. Человека, который получил после 18 брюмера диктаторскую власть над Францией и удерживал эти полномочия в своих руках в течение 15 лет, многие современники считали столь же великим дипломатом, как и полководцем. Уже в первых походах, в Италии в 1796 - 1797

Из книги Том 1. Дипломатия с древних веков до 1872 гг. автора Потемкин Владимир Петрович

Наполеон III как дипломат. Начиная с 10 декабря 1848 г., когда Луи-Наполеон был избран в президенты республики, и вплоть до переворота 2 декабря 1851 г. включительно, вся монархическая Европа с большой симпатией следила за развитием его внутренней и внешней политики. Уже

Из книги Том 1. Дипломатия с древних веков до 1872 гг. автора Потемкин Владимир Петрович

А.М. Гончаков как дипломат. После Парижского мира Наполеон III казался некоторое время суперарбитром Европы. Так его называли тогда не только придворные льстецы, но и многие авторитетные буржуазные публицисты за границей.В первые два-три года казалось, что и

Из книги Том 1. Дипломатия с древних веков до 1872 гг. автора Потемкин Владимир Петрович

3. БИСМАРК КАК ДИПЛОМАТ «Самим провидением мне суждено было быть дипломатом: ведь я даже родился в день первого апреля», - шутил сам Бисмарк, когда бывал в хорошем настроении духа. Острый ум подсказывал ему нужные, наиболее целесообразные решения, а конечные его цели были

Из книги Георгиевские кавалеры под Андреевским флагом. Русские адмиралы - кавалеры ордена Святого Георгия I и II степеней автора Скрицкий Николай Владимирович

Воин и дипломат На Дунае де Рибас зарекомендовал себя как способный командующий флотилией, посему Потемкин оставил генерала в этой должности. 16 декабря 1790 года князь направил Черноморскому адмиралтейскому правлению ордер: «Часть черноморских сил, порученную от меня в

Из книги Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов автора Солнон Жан-Франсуа

Королева, главнокомандующая и дипломат Итак, Изабеллу объявили королевой Кастилии, сеговийский договор подписали, осталось решить все остальное. Сторонники соперницы Изабеллы Бельтранехи не оставили надежды на реванш. Среди грандов произошел раскол не столько в связи

Из книги Русский Стамбул автора Командорова Наталья Ивановна

М.И. Кутузов - дипломат Известный историк Е.В. Тарле писал о Михаиле Илларионовиче: «Анализ громадной, очень сложной исторической фигуры Кутузова иной раз тонет в пестрой массе фактов, рисующих войну 1812 г. в целом. Фигура Кутузова при этом если и не скрадывается вовсе, то

Из книги Рождение новой России автора Мавродин Владимир Васильевич

Петр I как дипломат Рано начал Петр свою дипломатическую деятельность. Когда в Кремлевский дворец входили иноземные послы и начиналась длинная и скучная церемония представления их царям Ивану и Петру, старший брат Иван безучастно слушал витиеватые речи гостей и ответы

Из книги История Российской прокуратуры. 1722–2012 автора Звягинцев Александр Григорьевич

автора Гавлин Михаил Львович

Из книги Российские предприниматели и меценаты автора Гавлин Михаил Львович

Дипломат и заводчик В 1823 году умирает Сергей Акимович Мальцев, владелец Гусевской хрустальной фабрики, не намного пережив свою жену и оставив наследником крупного состояния своего сына Ивана Сергеевича. Другой сын, Сергей, в будущем приват-доцент Дерптского (Тартуского)

Родился в Константинополе в семье господаря (правителя) Молдавии Дмитрия Кантемира, который во время Русско-турецкой войны 1711 оказался в окружении Петра I и переселился в Россию.

В 1725 Кантемир поступил на военную службу, в 1728 был произведен в поручики. В 1730 вместе с Феофаном Прокоповичем, В. Н. Татищевым и др. выступил против «верховников». В 1731 Кантемир был назначен послом в Лондон, а с 1738 - в Париж, где он и умер в тысяча семьсот сорок четвертый.

За годы дипломатической службы Кантемир проявил себя талантливым дипломатом, во время пребывания в Западной Европе интересовался французской философией, литературой, общественной мыслью, был дружен со многими передовыми людьми своего времени. Кантемир переводил, например, «Персидские письма» Монтескье, с которым был хорошо знаком. В 1730 Кантемир закончил перевод трактата Фонтенеля «Разговоры о множестве миров», в котором отстаивалась гелиоцентрическая система Коперника. Литературная и научная деятельность Кантемира отличалась многосторонностью. Он был автором теоретических трактатов, поэм, песен, басен, эпиграмм. В историю русской литературы он первым ввел жанр стихотворной сатиры, им было написано 9 сатир, в которых следование образцам европейского классицизма было обогащено русской сатирической традицией.

Кантемир видел в сатире воспитательную роль, надеясь, что ее «голая правда» поможет исправить человека и общество. Свою общественную позицию Кантемир выразил предельно четко: «Все, что я пишу, пишу по должности гражданина, отбивая то, что согражданам вредно быть может».

Л. Н. Вдовина

Кантемир Антиох Дмитриевич (1708 - тысяча семьсот сорок четвертый), поэт. Родился 10 сентября (21 по новому стилю) в семье ученого-энциклопедиста, молдавского князя Д. Кантемира, одного из ближайших соратников Петра I. Получил прекрасное домашнее образование.

С семнадцати лет начал литературную деятельность, делая переводы с латинского языка «Хроники» Манассии, с французского - «Перевод некоего итальянского письма». В 1727 - 29 перевел стихами четыре сатиры Буало, что помогло ему позднее выработать собственную сатирическую манеру.

В эти годы Кантемир пишет политические эпиграммы, затем переходит к оригинальным сатирам, которые имели хождение в списках. Выступал как защитник линии Петра I в политике и культуре.

В 1730 принял активное участие в борьбе с поползновениями старой знати ограничить в свою пользу самодержавные права Анны Иоанновны, опиравшейся на дворянство.

Однако правительство Анны Иоанновны, недовольное чрезмерной политической и литературной активностью Кантемира, сочло за лучшее назначить его в 1731 русским послом в Лондоне. За границей он много пишет, переводит Горация, Анакреонта и безуспешно пытается добиться публикации своих стихов в Петербурге.

В 1738 его переводят послом в Париж, где он сближается с Ш. Монтескье, переводит его «Персидские письма». Кантемир внимательно следит за развитием поэзии в России и в ответ на трактат В. Тредиаковского «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» (1735) пишет статью «Письмо Харитона Макентина» (1743), в которой защищал силлабический стих от нападок Тредиаковского.

Кантемир был одним из основоположников русского классицизма и новой сатирической поэзии.

Умер А. Кантемир в Париже 31 марта (11 апреля по новому стилю) тысяча семьсот сорок четвертый.

Кантемир Антиох Дмитриевич (1708 или 1709, Константинополь - тысяча семьсот сорок четвертый, Париж) - писатель, дипломат. Сын молдавского господаря, стремившегося освободиться от турецкого владычества и заключившего союз с Петром I. В 1711 после неудачной руСалтыков-турецкой войны отец Кантемира навсегда переселился с семьей в Россию, где получил от царя титул князя. Кантемир занимался дома, в Славяно-греко-латинской академии в Москве, школе капуцинов в Астрахани, в Петербург, академии наук, став энциклопедически образованным человеком. Кантемир был первым переводчиком иностранной светской лит-ры на руСалтыков язык. Наряду с легкими по слогу переводами с древнегреческого Кантемир перевел труд французского натуралиста Б. Фонтенеля «Разговоры о множестве миров», популяризирующий астрономические знания. Многие произведения Кантемира не сохранились: он начал работу над руСалтыков-французским словарем, готовил материалы по руСалтыков истории. Прославился Кантемир своими сатирами, защищавшими просвещение, науку. В своих произведениях он выступал как последовательный сторонник реформ Петра I. В. Г. Белинский писал: «Кантемир начал собою историю русской светской литературы». Им были введены в оборот руСалтыков речи слова «идея», «депутат», «понятие», «начало» и др. Исследователь Д. Д. Благой заметил, что «именно Кантемир утвердил традицию просветительства как одну из важнейших особенностей нашей художественной литературы XVIII в.». С 1728 Кантемир жил в Москве и стал участником событий, связанных с восшествием на престол Анны Ивановны, составив ей прошение от имени дворянства об уничтожении «кондиций», заключенных «верховниками». Надежды Кантемира на эту самодержицу не оправдались. В 1731 Кантемир был назначен послом в Лондон, а в 1738 - в Париж. Его дипломатические усилия были направлены к сближению России и Англии, упрочению полит., экономических и научно-технических связей. Дипломатическая переписка Кантемира содержит серьезный анализ внешней и внутренней политики европейских государств. Умер от тяжелой болезни.

Кантемир (князь Антиох Дмитриевич) - знаменитый русский ученый, сатирик, младший сын молдавского господаря, князя Дмитрия Константиновича, и Кассандры Кантакузен. Родился в Константинополе 10 сентября 1709 г. Любовь Кантемира к науке имела утилитарный характер, в петровском духе: он дорожил и самой наукой, и своей литературной деятельностью лишь настолько, насколько они могли приблизить Россию к благополучию, а русский народ - к счастью. Этим, главным образом, определяется значение Кантемира как общественного деятеля и писателя. Задаваясь, еще в ранней молодости, вопросом о средствах распространения в России знаний, пригодных для жизни, и об искоренении невежества и суеверий, он признавал наиболее важным учреждение школ и считал это задачей правительства. Прельщенный могучей деятельностью Петра, Кантемир возлагал все свои надежды на монархическую власть и очень мало рассчитывал на самостоятельный почин духовенства и дворянства, в настроении которых он усматривал явное нерасположение или даже ненависть к просвещению. В самых сильных своих сатирах он ополчается против «дворян злонравных» и против невежественных представителей церкви. Когда, при воцарении императрицы Анны Иоанновны, зашла речь о предоставлении политических прав дворянству (шляхетству), Кантемир решительно высказался за сохранение государственного строя, установленного Петром Великим. 1 января 1732 г. Кантемир уехал за границу, чтобы занять пост русского резидента в Лондоне. Во внутренней политической жизни России он участия более не принимал, состоя первоначально (до 1738) представителем России в Лондоне, а затем в Париже. Литературная деятельность Кантемира началась очень рано. Уже в 1726 г. появилась его «Симфония на Псалтирь», составленная в подражание такому же труду Ильинского: «На четвероевангелие». В том же году Кантемир переводит с французского «Некое итальянское письмо, содержащее утешное критическое описание Парижа и французов» - книжечку, в которой осмеиваются французские нравы, уже тогда постепенно проникавшие к нам. В 1729 г. Кантемир переводит философский разговор: «Таблица Кевика - философа», в котором выражены взгляды на жизнь, вполне соответствующие этическим воззрениям самого Кантемира. В том же году появляется и первая его сатира, столь восторженно встреченная Феофаном Прокоповичем и сразу установившая между ними самый тесный союз. Все дальнейшие сатиры (их всего 9) составляют только более подробное развитие мыслей, изложенных в первой. Первое место в них занимает народ, с его суевериями, невежеством и пьянством, как основными причинами всех постигающих его бедствий. Подают ли высшие сословия хороший пример народу? Духовенство мало чем отличается от самого народа. Купечество думает только о том, как бы обмануть наРодился Дворянство к практическому делу совершенно неспособно и не меньше народа склонно к обжорству и пьянству, а между тем признает себя лучше других сословий удивляется, что ему не хотят предоставить власть и влияние. Администрация по большей части продажна. Кантемир бичует не одних только представителей низшей администрации: вчера еще «Макар всем болваном казался», а сегодня он временщик, и картина сразу изменяется. Сатирик наш обращается со словом горькой правды и к представителям власти. «Мало-ж пользует тебя звать хоть сыном царским, буде в нравах с гнусным ты же равнишься псарским». Он с большим мужеством и с необычайной для его времени силой стиха провозглашает, что «чист быть должен, кто туда, не побледнев, всходит, куда зоркие глаза весь народ наводит». Он считает себя и других вправе смело провозглашать такие мысли, потому что чувствует себя «гражданином» (это великое слово им впервые введено в нашу литературу) и глубоко сознает «гражданский» долг. Кантемира следует признать родоначальником нашей обличительной литературы. 1729 и 1730 были годами наибольшего расцвета таланта и литературной деятельности Кантемира. Он не только написал в этот период свои наиболее выдающиеся сатиры (первые 3), но и перевел книгу Фонтенеля: «Разговоры о множестве миров», снабдив ее подробными комментариями. Перевод этой книги составил своего рода литературное событие, потому что выводы ее коренным образом противоречили суеверной космографии русского общества. При Елизавете Петровне она была запрещена, как «противная вере и нравственности». Кроме того, Кантемир переложил несколько псалмов, начал писать басни. Он же впервые прибег к «эзоповскому языку», говоря о себе в эпиграмме: «На Эзопа», что «не прям будучи,
прямо все говорит знаю» и что «много дум исправил я, уча правду ложно». После переезда за границу Кантемир, за исключением разве первых трех лет, продолжал обогащать русскую литературу новыми оригинальными и переводными произведениями. Он писал лирические песни, в которых давал выражения своему религиозному чувству или восхвалял науку, знакомил русскую читающую публику с классическими произведениями древности (Анакреона, К. Непота, Горация, Эпиктета и других), продолжал писать сатиры, в которых выставлял идеал счастливого человека или указывал на здравые педагогические приемы (сатиры, VIII), предрешая, до известной степени, задачу, осуществленную впоследствии Бецким; указывал и на идеал хорошего администратора, озабоченного тем, чтобы «правда цвела в пользу люду», чтобы «страсти не качали весов» правосудия, чтобы «слезы бедных не падали на землю» и усматривающего «собственную пользу в общей пользе» (письмо к князю Н. Ю. Трубецкому). Он переводил и современных ему писателей (например «Персидские письма» Монтескье), составил руководство к алгебре и рассуждение о просодии. К сожалению, многие из этих трудов не сохранились. В письме о «сложении стихов русских» он высказывается против господствовавшего у нас польского силлабического стиха и делает попытку заменить его тоническим, более свойственным русскому языку. Наконец, он пишет и религиозно-философское рассуждение, под заглавием: «Письма о природе и человеке», проникнутое глубоким религиозным чувством человека, стоящего на высоте образованности. Мучительная смерть очень рано прервала эту кипучую деятельность. Кантемир скончался 31 марта тысяча семьсот сорок четвертый г., в Париже, и погребен в Московском Никольском греческом монастыре.